По мере наступления немцев авиарота передислоцировалась. Из Белостока в Гродно, а когда фронт подошел и к этому городу, сначала в Лиду, а потом и под Минск. Ежедневно взлетали на разведку или бомбежку германских войск.
В свои права вступила осень с ее туманами, дождями, непролазными дорогами. Почти одновременно на трех аэропланах вышли из строя моторы, отработав свое. Они еще заводились, но летать на них опасно: дымили, тяга плохая, а масло потребляли ведрами. К сожалению, ресурс «Гномов» был невелик. Командир авиароты подполковник Ляхов связался с командованием и через месяц получил приказ откомандировать пилотов в СПб. для получения техники.
В число «безлошадных» попал и Андрей. С началом войны летал он почти ежедневно, а еще полеты и до войны были, мотор отработал свое. Но, слава богу, в полетах не подводил, на том спасибо.
Несмотря на войну, поезда еще ходили по расписанию. Компания подобралась еще из довоенных пилотов: поручики Патронов, Чуканов и Андрей. В вагоне поезда все о довоенной жизни напоминает: подстаканники, подушки с гербами империи, отлично заваренный чай, усатые вышколенные проводники.
На аэродроме сесть и поговорить не спеша почти не удавалось, зато в поезде обсудили действия армий Ренненкампфа и Самсонова. Почти единодушно пришли к неутешительным выводам. Армии не наступают, перешли к обороне, резервов – людских, конных, артиллерии, чтобы наступать, – нет. А через месяц зима, в окопах и сырых землянках холодно, и патриотических чувств солдатам это не добавляет.
Петербург, несмотря на войну, не изменился, разве что на улицах прибавилось людей в военной форме. Военные грузы от союзников с началом войны поступали в основном в Петербург и Архангельск. Порты Прибалтики оказались блокированы немецким флотом. Немцы пытались останавливать пароходы с военными грузами, идущими в Россию, но гидросамолеты Григоровича быстро отучили их от плохих привычек.
Офицеры сначала отправились в авиационный отдел Генштаба, получили там документы, с ними на Комендантский аэродром. Предстояло получить и перегнать своим ходом аэропланы в Осовец. Аппараты получали в ящиках из Франции, собирали в мастерских при аэродроме.
Самолеты оказались «Моран-Парасоль». Были совершеннее Ньюпора-IV. Такой же двигатель «Гном» развивал уже 100 л. с. и позволял развить скорость до 125 км/ч и высоту в 3,5 км. Высоконесущий моноплан имел одно– или двухместную кабину и мог находиться в воздухе два с половиной часа, вполне неплохо по тому времени. Самолеты, имеющие вторую кабину, располагали вертлюгом для установки пулемета. Кстати, на этих же самолетах впервые во Франции были установлены курсовые пулеметы и стальные отсекатели в винтах, но произошло это через год.
