И тут я, наконец, отмерла, решив ответить на вопрос, заданный моим тюремщиком. Два императорских стража застыли за спинкой его кресла.
— Предложение? Для элари?
— Именно. — Едва заметное движение головы, и жесткий приказ: — Дайте ей восстанавливающий отвар, надеюсь, ее мозг не поврежден. Это было бы весьма некстати.
Передо мной в мгновение ока оказалась глиняная кружка с чем-то неприятно пахнущим. Первой мыслью было отказаться, но что бы это изменило? Меня все равно заставят, а захлебываться в мои планы не входило.
— Где мой брат? — сдавленно произнесла я, выпив предложенный отвар до капли. Он сильно горчил, на губах остался неприятный привкус, но это мелочи. Сознание постепенно восстанавливалось, в голове прояснялось, и она перестала кружиться. Надо же, не отравили. Впрочем, если бы хотели убить, сделали бы это сразу.
— Выйдите, — резко сказал сероглазый, обращаясь к стражам. Те подчинились беспрекословно, и через мгновение скрылись за огромной деревянной дверью.
Когда мы остались одни, незнакомец отрывисто произнес:
— Вопросы здесь задаю я, элари. Однако, почему бы тебя не порадовать? Он жив. И только от тебя зависит, как долго…
— Согласна. На все, — быстро сказала я.
По закону Империи всех элари уничтожали там, где обнаружили, и если меня и Крейка до сих пор не отправили в Бездну, значит, у нас есть шанс. Я пойду на все, чтобы жизнь брата продлилась как можно дольше.
— Я не люблю, когда меня перебивают, — жестко отрезал мужчина и мазнул взглядом по моей фигуре. Неприятным, оценивающим взглядом, пробирающим до костей, как холод в снежных горах Мэррита… В прошлой жизни отец возил нас туда.
Я непроизвольно сжалась и подтянула к себе колени, обхватив их руками. Ну что же, все ясно… Если закрою глаза и постараюсь отрешиться от… Выдержу ли…
— Даже не мечтай, — насмешливо произнес незнакомец. — Ты последняя женщина, которую я захочу увидеть в своей постели.
— Правда? — невольно вырвалось у меня. Ферн Всемогущий, что я несу! Но вопреки здравому смыслу стало обидно — меня считали красавицей в деревне и сватались многие, но отец обещал, что я сама выберу, за кого выходить замуж. Что весьма нетипично для любой семьи во всей Империи.
— Расстроилась? — усмехнулся тюремщик, откинувшись на спинку кресла и сцепив пальцы в замок. — Ладно, буду иметь тебя в виду, если передумаю.
— Да как вы смеете! — взвилась я, сорвавшись с жесткой лежанки.
— Ты поняла, что сейчас сказала? — поднял бровь сероглазый и даже не подумал сдвинуться с места.
