- Спасибо, мне не мешает, - сказал я. Это было не так. Но у меня под пиджаком, поверх рубашки, сбоку в кобуре на ремнях висел тяжелый двенадцатизарядный армейский пистолет с навинченным глушителем.
Мы прошли по пустому солнечному коридору. У дверей в класс директор как-то заколебался, но постучал. Школьники дружно встали. Директор назвал меня, попросил разрешения присутствовать.
- Пожалуйста, - клекочущим, как у птицы, необычайно высоким голосом сказал некто, сидящий за учительским столом.
Я прошел в задние ряды. Головы поворачивались мне вслед. Не знаю, в чем дело, но я сразу почувствовал острую враждебность. Меня не хотели. Весь класс не хотел.
- Продолжай, Егоров, - проклекотал учитель.
У доски, испещренной непонятными символами, стоял длинный нескладный парень. Он в раздумье почесал нос - костлявые запястья далеко высунулись из рукавов, - отрешенно поглядел на доску, сказал ломающимся баском:
- Топологические пространства, являющиеся подмножествами хаусдорфовых бикомпактных пространств, называются вполне регулярными, или тихоновскими пространствами. - Он запнулся, опять почесал нос и зачастил, будто прорвало: - Их тоже можно охарактеризовать некоторой аксиомой отделимости, а именно: аксиомой, требующей, чтобы для любой точки и любого не содержащего ее замкнутого множества существовала непрерывная функция, равная нулю в "икс" и единице в "игрек".
Я осторожно посмотрел по сторонам - не валяют ли дурака? Класс напряженно слушал. Кое-кто быстро писал в тетради. Мой сосед по парте морщил лоб и беззвучно шевелил губами - повторял. Оставалось думать, что с тех пор, как я окончил школу, преподавание математики сильно шагнуло вперед.
- А топологические пространства, являющиеся открытыми подпространствами хаусдорфовых компактных пространств, можно считать локально компактными пространствами, - частил парень.
На меня больше никто не обращал внимания. Меня это устраивало. Я смотрел на учителя. Директор ошибался. Вид у него не был необычным. Это был просто другой вид. А фотографии его не удалось получить. Учитель походил на первоклассника - маленький и худой. Если бы он встал, то ненамного возвышался бы над партами. И на этом детском теле сидела непропорционально большая шишковатая голова с редкими волосами - череп казался голым. Но когда учитель поворачивался, то белесые, как у новорожденного, волосы вдруг вспыхивали мелкими разноцветными искрами, словно были сделаны из хрусталя. Глаза его по-лягушачьи резко выдавались вперед и казались еще больше из-за очков с сильными стеклами - зрачок растекался во всю линзу, а тяжелые веки периодически смыкались, будто створки раковины. Рот безгубый - до ушей, звонко чмокал, вздувая в углах зеленые пузыри.
