В тот день мы с нею веселились отчаянно. Ираклий Андроников был в ударе: раскрасневшийся, громогласный, рассказывал одну за другой свои истории — те, что не для печати. Особый успех в тот вечер выпал сюжету из консерваторской жизни о профессоре по прозвищу «Жопа-в-кустах», который случайно взгромоздился на кафедру, помеченную популярным непечатным словом из трех букв, в результате чего аудитория потребовала привести надпись в соответствие с изображением. Слушатели хохотали так, что заглушали рокот самолетов, взлетавших с близкого аэродрома. Константин Паустовский удостоил нас с Сашей длинной беседы — большая честь для студенток кафедры современной литературы, живым классиком которой он считался. Его жена Татьяна Алексеевна пригласила нас навестить их в Тарусе («Коста, я хочу, чтоб Кисы и к нам приезжали»), дала подробные инструкции и наставления, записала для нас номер телефона шофера, который к ним отвезет — но нет, мы так и не набрались храбрости воспользоваться ее приглашением. Константин Богатырев, о котором мы столько слышали и который в наших глазах был героем, напропалую ухаживал за нами обеими, не зная, кого предпочесть. Когда к вечеру гости стали разъезжаться, хозяева, простив нам явление черепахи, пригласили остаться еще на денек, мы с радостью согласились и по этой причине Константина Богатырева у дверей нашей московской квартиры я встретила не назавтра, 27 января, а лишь на следующий день, 28-го. Мне уж случалось рассказывать о том, как он явился без спроса и приглашения, как прочитал не известные мне тогда стихи Пастернака «Памяти Марины Цветаевой», а на осторожную просьбу впредь предупреждать о своем появлении небрежно бросил: «Зачем? Вы ведь станете моей женой». В этой по определению романтической, как и все такого рода, истории существовала некая предопределенность, подтверждающая истинность пословицы «суженого конем не объедешь»: мой отец и моя мать также встретились в доме Виктора Шкловского, родителей Константина Богатырева познакомил Роман Якобсон, он же по поводу женитьбы его крестника, сына Петра Богатырева, на племяннице Сергея Бернштейна заметил одобрительно: «Наконец-то Пражский лингвистический кружок объединился с ОПОЯЗ’ом». (Напомню: Сергей Бернштейн был одним из основателей ОПОЯЗа, а Петр Богатырев, один из основателей Московского лингвистического кружка, позднее входил в состав Пражского лингвистического). Впоследствии Юрий Михайлович Лотман называл наш с Костей брак «династическим». Увы, даже династические браки иной раз рушатся. Равно как и сами династии, впрочем.
