После кофе Дэна потянуло в сон. Он знал, что это временно – надо лишь перетерпеть ощущение сытой тяжести, а затем придёт бодрость. Но глаза слипались сами собой.
- Тебя ищут и ловят, - услышал он вдруг мелодичный баритон. Вздрогнул, открыл глаза – по-прежнему никого. – Я не здесь. Кстати, с днём рождения, малыш.
- Что? – еле шевеля губами, спросил Дэнни.
- Я знаю, кого ты ищешь, - сказал голос Чезаре. – И знаю, что ты хотел бы обратиться ко мне.
- Я не хотел, - запротестовал Дэн. Но соврал: он думал о Чезаре. Тот мог бы помочь ему скрываться, да и справиться с неизвестной ложей помог бы. Обязательно помог бы.
Но Дэн столько раз отказывался мысленно связаться с Розом! С тех пор, как Дэнни сбежал из Азельмы, Чезаре предпринимал множество попыток установить мыслесвязь, и все они пресекались – мальчикне желал говорить с бывшим учителем. Он заставлял одну и ту же музыку крутиться в своей голове, и Роз слышал только её, но не мысли.
И вот теперь Дэн, наконец, решился поговорить с Розом.
- Не приходи ко мне, малыш, - ласково и строго сказал Чезаре. – Жди здесь до темноты, никуда не ходи. Вечером я приду сюда, и мы решим, как нам с тобой быть. Хорошо?
Забыв о том, что разговаривает только с голосом, а самого Светлого тут нет, Дэн кивнул. Ему стало спокойнее и даже как-то теплее.
А в доме было действительно холодно. Вчера с дороги скрипачу показалось, что здесь тепло, но после ночи в остывших стенах он изрядно озяб, и лишь горячий кофе помог ему согреться. Это не избавило Дэна от насморка и кашля, но ему стало легче.
Опасаясь, что его отследят по шлейфу магии, Дэнни не решался использовать никакое волшебство. Поэтому он только жался к плите, где горели стулья и доски, оторванные неизвестными мародёрами от пола. За окном пошёл дождь пополам со снегом, в выбитые окна задувал ветер, по полу сквозило. Дэн заколотил окно в кухне досками, а дыры заткнул тряпьём. Но в комнатах первого этажа было слишком много окон, чтобы заколачивать их все.
Слова Чезаре - «с днём рождения, малыш», - сказанные ласковым и спокойным голосом, согрели Дэна изнутри. Там от них затеплился огонёк, и на нём оттаивали разные эмоции.
К вечеру Дэнни доел батон, сыр и почти весь сахар. Три раза он варил себе кофе в кастрюльке, из которой и пил, обжигаясь о край. Во рту поселилась горечь с железным привкусом от посуды. У него оставалось яблоко – крупное полосатое яблоко, но Дэн только держал его в руках и изредка нюхал.
