- Не хочешь показать, кто ты таков – так и пальцы тебе не нужны, - высказал свою мысль толстяк, давя ногой его руку.
И Дэнни показал. Боль от сдавленных твёрдой подошвой костей превратилась в невидимое лезвие, которое пронзило ботинок, будто простую картонку, и впилось Джосси в ногу от ступни и до самого паха. Толстяк от боли не сумел даже закричать. Дэн повалил его на пол повозки, заткнул красную щекастую рожу одеялом, навалился сверху и дождался, пока Светлый не перестанет дышать. Всё это время он порциями вталкивал в Джосси накопившуюся боль – так в переполненный мешок пихают вещи. Это заняло не так уж много времени. Толстяк скорчился, притянув ноги к подбородку, и застыл. Дэн тяжело дышал. Ему всё равно было больно: незримые связывающие путы впивались в тело и словно резали его на куски. Да и сдерживать Джосси оказалось очень трудно – тот был гораздо сильнее и тяжелее, чем тощий подросток, и задушить его получилось лишь благодаря неожиданному нападению.
Дэн отодвинулся от ловца как можно дальше – ему не хотелось прикасаться даже к синему валяному одеялу, накрывавшему магу голову. Затем он осторожно сжал и разжал руку, пострадавшую от ботинка. Пальцы были в полном порядке, даже лучше – словно на них никто и не наступал. Нахлынувшее чувство ненависти исцелило его.
На четвереньках Дэнни подполз к своим вещам. Футляр скрипки выглядывал из мешка. Музыкант прижался щекой к холодной влажной коже, обтягивающей деревянный каркас. Скрипка внутри футляра тихонько тренькнула, будто вздохнула.
- Эй, вы там! Долго вас ждать? – послышался окрик снаружи. Это Фил. – Чай остынет!
Голос у Фила был не по-утреннему жизнерадостный. Дэн вздрогнул и вытащил скрипку. Наспех протёр смычок, наспех настроил инструмент. Он начал играть, ещё не выбравшись наружу, и когда спрыгнул на заиндевевшую после ночного заморозка траву, оба Светлых мага стояли без движения.
В полной его власти. Дэн решил, что это приятное чувство – держать магов в своей власти. Вопреки всем ходившим о нём слухам, он ещё никого из Светлых магов не трогал – если, конечно, не считать тех шестерых то ли в Сонной, то ли в Бессонной деревушке. Но и там он воздействовал по большей части на окружающих их людей – простаков и обездушенных Тёмных. Здесь же было другое.
Дэнни играл колыбельную Детскую незамысловатую песенку, которую пела им с Гуди мама. Он словно наяву слышал, как она поёт, слышал негромкий голос, видел нежные пальцы, перебирающие струны маленькой гитары.
