Его лицо становится задумчивым, как будто он никогда раньше не думал о том, что он любит делать, и только сейчас открывает ответы.
— Мне также нравится изменяться в мою изначальную форму и бегать по городу. Ничего нет, кроме ветра на моем лице и концентрации, необходимой чтобы не упасть. Я чувствую себя цельным в эти моменты.
Изменяться в его… Что?
— И, — продолжает он, — прямо сейчас я наслаждаюсь видом моей женщины со звезд.
Моя женщина. Я признаю, что мне нравится, как это звучит в его исполнении. Мне это очень нравится. Тем не менее, небольшая часть меня хочет напомнить ему, что я не вещь, которой нужно владеть, что у меня есть имя, отличное от женщины или самки. Даже если эта часть меня, кажется, становится меньше с каждой минутой.
Като внезапно встает.
— День был долгим, и я хочу пойти отдохнуть. Ты разделишь со мной кровать. У меня есть одежда, которая должна быть уже подготовлена для тебя. Следуй за мной.
Делить постель? Я почти протестую, но помню, что за этим стоит. Сотни тысяч людей. Черт, целому виду грозит вымирание, если я разозлю этого парня. С меня убудет, если я буду спать с ним в одной кровати?
Мы добираемся до его спальни, центральное место в которой занимает огромная кровать, по крайней мере, в десять раз больше моей койки на «Надежде».
Он показывает на одежду на кровати.
— Ты будешь носить это для сна.
Я смотрю на «одежду». Есть что-то, что выглядит как стринги, за исключением того, что я думаю, что вы назвали бы двойные стринги. Хорошо, это в основном лоскуток ткани, которая перебрасывается спереди назад и тонкий пояс, чтобы держать его. Верх-полупрозрачное платье.
— У вас есть что-нибудь более скромное? — спрашиваю я.
Он поднимает на меня бровь.
— Ты отказываешься от моего гостеприимства?
— Дело не в этом. Это просто, хорошо… неважно. Все в порядке, — говорю я. Я просто подожду, пока он выключит свет и удостоверюсь, что одеяло меня прикроет.
— Хорошо, — говорит он. Он поворачивается и снимает рубашку. Его спина широкая и татуированная черными отражающими чернилами. Блики золота переливаются на его коже, и я обнаруживаю, что наклоняюсь, чтобы получше рассмотреть. Его тело перекатывается буграми мышц, для которых, я думаю, у нас даже нет названий. Затем он снимает ремень и одним движением спускает штаны.
Окей. Если бы я судила части его тела за соревнование, его задница сделала серьезную заявку на первое место. Золотая медаль.
Като бросает взгляд через плечо, и я сбоку вижу только кончик его члена. Это тоже золото. Вот и ответ на этот вопрос. Он ухмыляется, глядя на меня, а затем идет за матовую стеклянную дверью и начинает принимать душ.
