Несчастным в доме Николаса Трентона считал себя один Яков Степанович. Зять пускал его в трактир только по большим праздникам, и Кудрявцев редко имел возможность удовлетворить душу любимым горячительным напитком. В одно прекрасное утро, улучив удобный момент, когда все в доме были заняты подготовкой к светлому празднованию Пасхи, он тайком сбежал в трактир Петровича и там за столом начал жаловаться друзьям-собутыльникам на свою судьбу.
– Поймали-таки в силки вольного сокола! – патетически восклицал отставной офицер Кудрявцев, горестно возводя глаза к потолку, призывая тем самым в свидетели небо, подтверждающее правдивость его слов. – Зятюшка – змей неусыпный – за каждым моим шагом следит, даже за ворота лишний раз не пускает. Удружила мне дочь любимая, поставила надо мной этого ирода англицкого! А я ее вот такой маленькой с самой колыбели нянчил… – Яков Степанович для пущей наглядности обрисовал в воздухе фигурку, похожую на куклу. – Сам ночами недосыпал, укачивал, когда она не спала! И вот как дщерь меня отблагодарила!
– Да, Яков Степанович, не повезло тебе с зятем, держит он тебя в ежовых рукавицах, – сочувственно отозвался почтальон Гришаев, доливая собутыльнику в стакан водки из литровой бутылки. – Ну, выпьем за то, чтобы твой зять вспомнил о том, что тестю надлежит оказывать должное почтение.
Кудрявцев залпом выпил содержимое стакана, закусил соленым огурцом и, окончательно расхрабрившись в кругу сочувствующих ему друзей, громко заявил, поддаваясь полету своей неудержимой фантазии:
– Ничего, отольются змею неусыпному мои горькие слезы! Внучка Настенька, мой ягненочек милый, отомстит ему за меня… – Яков Степанович сделал угрожающее размашистое движение рукой, как бы помогая юной мстительнице совершить задуманное. – Узнает он, что такое быть взрослой дочери отцом, – ох, узнает!
– Папа, и не стыдно тебе пустое говорить, – раздался огорченный женский голос. Яков Степанович, испуганно оглядевшись, увидел дочь у трактирной стойки, которая с укором смотрела на него. Молодая леди Трентон теперь радовала глаза не только природной красотой, но и материальным благополучием, которое выражалось в одежде. Лика была необычайно хороша в модной фетровой шляпке, с выбивающимися из нее пышными огненно-золотистыми кудрями, в новой пелерине, края которой соединялись бриллиантовой застежкой и в дорогом пальто. У нее было хорошее приподнятое настроение, когда она вошла в трактир, намереваясь сделать заказ Петровичу к званому обеду на следующее воскресенье, но слова отца, порочащие ее и Николаса, расстроили ее чуть ли не до слез. Особенно обидно ей было за мужа. Как никто другой, Лика знала, как уставал Николас, желая обеспечить свою семью всеми жизненными благами. Лорд Трентон без конца ходил в опасные походы по тундре стараясь найти наиболее удобные дороги и тем самым удешевить себестоимость доставки золота, но Яков Степанович, словно эгоистичный ребенок, вовсе не испытывал к зятю никакой благодарности.
