Девушка кивнула в знак согласия и, взяв с кресла стоящую на нем гитару, начала петь под собственный аккомпанемент:
У церкви стояла карета,
Там пышная свадьба была,
Все гости нарядно одеты,
Невеста всех краше была.
Все гости нарядно одеты,
Невеста всех краше была.
На ней было белое платье,
Венок был приколот из роз,
Она на святое распятье
Смотрела сквозь радугу слёз.
Горели венчальные свечи,
Невеста стояла бледна,
Священнику клятвенной речи
Сказать не хотела она.
Священнику клятвенной речи
Сказать не хотела она.
Когда ей священник на палец
Одел золотое кольцо,
Из глаз её горькие слёзы
Ручьём потекли на лицо.
Из глаз её горькие слёзы
Ручьём потекли на лицо.
Я слышал, в толпе говорили,
Жених неприглядный такой,
Напрасно девицу сгубили,
И вышел я вслед за толпой.
У церкви стояла карета,
Там пышная свадьба была,
Все гости нарядно одеты,
Невеста всех краше была.
Все гости нарядно одеты,
Невеста всех краше была.
Лика пела столь проникновенно, что казалось, будто она рассказывает свою собственную историю. Николас не сводил с нее глаз, и его охватила глубокая задумчивость, словно у него наступило некое прозрение. И едва, девушка кончила петь, он, забыв о своей обычной осторожности, вновь поднял скользкую тему их брака.
– Лика, уверяю вас, вы не пожалеете, приняв мое предложение, – задушевно начал говорить молодой лорд Трентон, вторично удерживая ее на месте.
– Я не хочу говорить с вами об этом, – коротко ответила, сразу напрягшись Лика.
– Ну почему же? Объясните, – настойчиво продолжал Николас. – Я не старик, не урод, не больной и не садист, а напротив, очень даже привлекательный молодой человек, который желает составить ваше счастье.
– Не соглашусь, быть замужем за таким безответственным и безалаберным человеком как вы, вот оно – подлинное несчастье, мистер Трентон, куда более горькое, чем брак со стариком, – резко ответила Лика. Она поднялась, наскоро попрощалась с хозяевами дома и поспешила уйти подальше от обаятельного англичанина с его соблазнительными предложениями, которые – Лика в этом не сомневалась, завлекут ее в гибельную ловушку.
– Ну, вы видели это! – расстроено произнес Николас, обращаясь к друзьям, как только за строптивой девушкой закрылась дверь. – Похоже, Гликерия Яковлевна сделана из стали особого сплава.
– Да, Ник, ты явно не герой ее романа, – сочувственно ответил Сергей Белогорцев другу.
– Да причем тут это, она в принципе не желает слышать о замужестве, – отмахнулся молодой лорд от его слов. – Вы, русские, вообще не умеете наслаждаться счастьем и использовать имеющие у вас возможности. Нет на свете более душевного и сердечного народа, чем великороссы, но вы словно сами привлекаете к себе несчастья. Вас, как это говорится, медом не корми, дай только пострадать и поплакаться по какому-нибудь поводу. Все ваши свадебные песни – невообразимая жуть! До меня это дошло, когда я слушал, как поет Лика. Для русской женщины замужество – это не счастье, не радость, а мука-мученическая! Что тут удивительного, если она отвергает саму мысль о браке!
