«Мне нужно отрезать пуповину», - сказала ее подруга, торопясь. Я держал одеяла, пока она искала подходящий ножик. Маленькое тело ребенка дрожало по другую сторону, в то время как мать его лежала совершенно изможденной, словно она умерла. К пуповине в двух местах была привязана нитка. В центре был сделан разрез ножом, после чего брызнуло немного крови.
«Ребенок в порядке или она была ранена?»
«Ребенок в порядке», - ответила женщина. Она завернула новорожденного в белые одеяла и отнесла его отдыхающей матери. Женщина накормила уставшую мать ячменной мукой и кашей с маслом, после чего мать принялась кормить ребенка грудью.
Она попросила меня остаться на ночь, но я сказал, что я слишком занят и должен идти. Эта добрая женщина поднесла мне немного шерсти и масла. Я сказал ей: «Я не умею прясть и не знаю, что делать с шерстью, так что мне она не нужна. Кроме того, молодой матери это масло нужнее, чем мне». Так что, я отказался от подношений и продолжил свой путь.
Реализация
Затем я достиг места, огороженного каменной стеной. Этой ночью шел такой сильный ливень, что моя палатка и одеяла совершенно вымокли. От холода у меня стучали зубы, и я ощущал себя очень подавленно. После ночи, показавшейся мне вечностью, наконец, забрезжил рассвет. Я попытался отжать воду с моего одеяла и палатки, и развесил их сушиться на стене. Я подтянулся и залез на большой камень, сев там абсолютно обнаженным, пытаясь согреться на солнышке.
Во время медитации на этом камне я вдруг осознал природу непостоянства. Еще вчера у меня были одеяла и дамару, а сейчас я не мог использовать ничего из этого. Сейчас я был просто гол, как в тот день, когда родился.
Я задумался на тему того, что ни Миларепа, ни Падампа Сангье не владели дамару или какими-либо вещами в принципе. Так зачем же они нужны были мне? Я почувствовал себя таким счастливым и свободным, что стал громко петь. Вскоре я принялся распевать и танцевать на вершине этого камня голышом.
И в этот самый момент ко мне вдруг подошли трое мужчин и две женщины. Первый мужчина сказал, обратившись к другим: «Смотрите, там мертвое тело, и оно движется!». Они закричали. «Я не труп, я живой человек!», - ответил я им. «Это демон! Это демон!», - они с криком убежали. Я смеялся так громко, что чуть не упал со своего валуна.
Мои вещи, в конце концов, высохли, но запасы ячменной муки вымокли и испортились. Взглянув наверх, я заметил струйку дыма, исходящую от холма в отдалении. Я направился к этому источнику человеческого обитания, а по дороге встретил неопрятную старуху. Она не пригласила меня в свою палатку, но, вместо этого, вынесла шкуру яка и попросила меня сесть снаружи. Она предложила мне чашку чая и немного йогурта с ячменной мукой, а затем попросила меня вознести молитвы Таре. Я согласился, хотя у меня совсем не было свободного времени. После этого я обратился к этой старой женщине: «Я практик Чод, так что если Вы хотите, я могу провести для Вас этот ритуал». Но она уверенно ответила: «О, мне не нужен ритуал Чод, пуджи Таре будет для меня достаточно!»
