— Пилу, — потребовал он. Патрисия подчинилась и вручила ему маленькую костную пилу. Закрепив защитные очки, он бодро приступил к работе, начав с указательного пальца на правой руке Дарвина. Он опустил лезвие и, надавив ровно столько, сколько нужно для мучительного разрезания кожи и кости, полностью удалил палец. Тело Дарвина сопротивлялось и выгибалось дугой, он изо всех сил кричал в кляп, но ничто больше не могло остановить Киана. Он отрезал ещё два пальца, а затем потерял интерес к пиле и сменил тактику.
— Знаешь, потерять все свои деньги... это как умирать медленной смертью. Сначала, у тебя отключают электричество. Потом у тебя нет денег на еду. Чуть позже у тебя забирают всё твоё имущество. Пока, наконец, у тебя забирают дом. Ты когда-нибудь был бездомным, Дарвин? Когда-нибудь терял всё, что тебе дорого? Это мучительно. А ты… ты сделал это всем тем людям. Они доверяли тебе, а ты использовал их и разрушил то немногое, что у них оставалось. А когда они не согласились, ты украл их жизни. Думаю, будет справедливо, если ты тоже помучишься. Скальпель!
Лорна передала ему скальпель, и доктор мастерски сделал на шее Дарвина небольшой разрез. Киан видел, как кровь сочиться из раны на стол, и чувствовал растущее удовольствие. Дарвин сдавлено булькнул — он стал захлебываться собственной кровью.
Киан наклонился и прошептал ему на ухо:
— Я могу продержать тебя так много часов. Ты истечёшь кровью, или, возможно, вначале захлебнёшься своей кровью, кто знает. Для меня важно то, что ты страдаешь.
Глаза Дарвина просили о пощаде, молили о прощении, кричали, чтобы его освободили. Ничего из этого не имело значения, его судьба была предрешена. В памяти вспыхнуло испуганное лицо Афины и ярость усилилась десятикратно. Снова схватив скальпель, он жестоко полоснул Дарвина в области живота, решив избавиться от видения Афины.
— О'Рейли, — предупредил Рейнольдс. — Держи себя в руках, у нас есть пять минут. Заканчивай.
Быстро и тяжело дыша, Киан перевел дыхание и огляделся. На лицах его команды был шок — совсем не то, что он привык видеть, когда они были свидетелями его действий. Он терял контроль. Как и сказал Рейнольдс, нужно было взять себя в руки.
— Я в порядке. Я справлюсь. — Покачав головой, он использовал разрез в животе Дарвина, чтобы хорошо того раскрыть. После нескольких минут «восстановления» повреждений почек и толстого кишечника, он сделал разрез, завершивший жизнь Дарвина. Он наблюдал, как из того уходит жизнь, покрывая глаза поволокой и наполняя Киана нездоровым удовлетворением и чувством полной победы в игре.
