Дискуссия о Февральской революции, да и не только о ней, в подцензурных СМИ ведется только ради одного: что бы ни случилось, ни в коем случае нельзя ослаблять авторитарную хватку режима. Штатные пропагандисты и нештатные эксперты на все лады повторяют: главное — защита власти от нападок и посягательств, сохранение ее в неизменном виде, в том числе и персонально, несмотря на коррупцию, преступность, вывоз капитала и неподконтрольность государству и обществу многих сфер, важнейших для жизни и безопасности страны.
Оправдание такой системы и призывы «не прикасаться» к ней, ничего не менять — вот поистине путь к катастрофе, потому что, столкнувшись однажды с серьезными испытаниями и трудностями, эта власть способна так же, как некогда царская, в одночасье рухнуть. А серьезных трудностей у живущей в основном за счет благоприятной экономической конъюнктуры страны, которая имеет самые протяженные в мире границы и соседей из числа крайне нестабильных государств, может возникнуть много.
Обвальное падение авторитарной власти для ответственных граждан и политиков не может стать поводом для радости, будь то Февраль 17-го или же какой-нибудь катаклизм новейших времен. Искренне любить революцию как таковую, которая сминает государство, восхищаться самим процессом разрушения могут только люди, крайне обиженные властью, анархисты, «профессиональные» радикалы да еще мародеры и уголовники. Всегда, конечно, есть и разнообразная околополитическая шушера, готовая «подтолкнуть падающего» и еще нажиться на этом.
Однако сыграть свою подлую разрушительную роль подобные деятели смогут, как известно, только в том случае, если власть начнет разваливаться сама по внутренним, системным причинам. Поэтому не в них дело.
Главный и самый тревожный урок нынешнего юбилея в том, что ни у власти, ни у общества нет ни малейшего желания понять, почему в России в течение семидесяти четырех лет дважды происходило полное крушение государства.
Параллели и совпадения с Февралем 1917 года существенны и потому не подлежат замалчиванию.
У авторитарной российской власти сегодня снова нет реальной опоры на живые общественные образования — автономные институты, структуры — и на самостоятельных людей. Имитаций в виде таких, например, органов, как Общественная палата или «размножающаяся путем искусственного оплодотворения» партия власти, можно создать сколько угодно, но рассчитывать на их помощь в критической ситуации — все равно что споткнувшемуся кукловоду ждать, что его удержат и поднимут вдруг ожившие куклы. Последний русский император понял это очень поздно, когда только и оставалось записать в дневнике, что все его предали.
