Рядом со мной кто-то чихнул.
Я вздрогнул от неожиданности и обернулся. Позади меня стояла прелестная пастушка с лютней в руке. Что-то в ее облике мне показалось знакомым.
— Жена?
— Жена, жена, — услышал я ее недовольный голос. — Ты лучше на себя посмотри. Пугало-пугалом!
— А в чем, собственно дело…
Здесь я почувствовал какую-то неловкость с лицом и поспешил ощупать его. Оказалось, у меня появилась борода до середины груди. С одеждой произошли более кардинальные изменения. Непонятно откуда, но на плечах у меня очутился тяжелый габардиновый плащ черного цвета, на ногах — ботфорты выше колен, а в руке — старинный увесистый зонт. Через плечо висела старая походная сумка из телячьей кожи, в которой лежали все шесть слитков времени, которые, как мне казалось, я все растерял во время падения. Довершал весь этот гротескный наряд — о чудо! — новехонький угольно-черный цилиндр на голове. Одним словом, видок был еще тот.
— Откуда взялось это все?! — жена размахивала у меня перед носом лютней. — Черный песок, эти наряды… Где мы? Куда мы попали по твоей милости?
— Угомонись! — я поразился, насколько глубоким и звучным стал мой голос. Жена также обратила на это внимание. — Я, кажется, подозреваю, где мы. Это мир Хранителя Времени.
— Где это? — жена вцепилась в меня мертвой хваткой.
— Понятия не имею. Надо найти кого-нибудь, чтобы нас отвели к Гринвичу.
— Ты хоть знаешь, куда идти?
— Идем прямо. В конце концов, этот мир, насколько я понимаю, невелик — обыкновенная летающая многоэтажка. Куда-нибудь выйдем.
— Забавно, много ли ты видел в жизни обыкновенных летающих многоэтажек?
— Не цепляйся к словам!
— И вообще, что это такое?
Пришлось жене окончательно рассказывать все о своем сне, который не был сном, о летающем доме, Черепахе и прочих обитателях этого интересного мира.
Долго ли, коротко ли мы так шли, мы не имели понятия: наша система времяисчисления здесь дала сбой. Наручные часы встали и больше не подавали признаков жизни. Мы сбавили темп только тогда, когда сияние под ногами сгустилось и превратилось в нарезанную ломтями каменную брусчатку.
— Видимо, осталось немного, — я взмахнул зонтом-тростью, и мы двинулись дальше, пока не услышали эхо собственных шагов, как звук падающих на каменный пол горошин.
Я огляделся.
— Мы на мосту!
Мы стояли на краю широкого каменного моста, проходившего по самому дну русла высохшей реки. Странная это была переправа, располагавшаяся значительно ниже уровня берега.
