— Обещаю тебе, Эли, я никому ничего не скажу.
Эли просиял благодарной улыбкой.
— Спасибо. А ты прочла книгу?
— Нет, — смутилась русалочка.
— Почему? Тебе должно быть интересно! Эта история… Она же прямо про тебя!
— Да, мне интересно, но… Понимаешь…
Русалочка запнулась и умоляюще посмотрела на Эли: ей было очень неловко признаваться в том, что она не умеет читать! Даже Эли, ставшему теперь ее единственным другом в доме Сноуфилдов! Но мальчик каким-то образом все понял без объяснений. И ему хватило деликатности не расспрашивать Мириэль ни о чем.
Он просто предложил:
— Хочешь, я тебе почитаю?
— Если тебе не трудно.
— Мне не трудно. Пойдем ко мне…
И они все втроем отправились в комнату к Эли, захватив книгу про русалочку.
Мириэль очень хотелось узнать, что же этот датчанин Андерсен написал про Ариэль и Эрика.
Она надеялась, что Дорис не примется искать ее в ближайшее время. Сегодня утром у Дорис состоялся очередной малоприятный разговор с миссис Сноуфилд — темой разговора опять было поведение Дорис на балу, когда она танцевала весь вечер с Томасом Уорнером вместо того, чтобы очаровывать русского князя… Миссис Сноуфилд никак не могла пережить всего произошедшего. К тому же она настаивала на увольнении Мириэль, чего Дорис ни в коем случае не хотела, ведь с Мириэль она могла беседовать о Томасе Уорнере, без страха, что Мириэль ее выдаст! Словом, разговор произошел трудный, и — как и все подобные разговоры — закончился бурными слезами и раскаянием Дорис. Миссис Сноуфилд была доброй и милосердной матерью: она в очередной раз простила непокорную дочь, предупредив, однако, что это «в последний раз». И теперь у Дорис была мигрень: бедная девушка лежала с компрессом на голове в своей тщательно затемненной спаленке и мучительно страдала от каждого доносившегося до нее звука. В такие моменты ей никто не был нужен. Даже Мириэль.
Мириэль, Эли и Уолти удобно устроились прямо на полу, на ковре. Эли выдал своему молчаливому приятелю пачку твердой бумаги для рисования и цветные карандаши.
— Вот. Нарисуй мне пока лошадь.
А сам раскрыл книгу…
«В открытом море вода синяя, как лепестки красивейших васильков, и прозрачная, как тончайшее стекло. Но зато и глубоко же там! Так глубоко, что никакие якори не достанут до дна, и на него пришлось бы поставить немало колоколен одну на другую, чтобы верхняя высунулась из воды. На дне морском живут русалки.»
Мириэль слушала, подперев ладонью щечку.
Этот датчанин действительно верно все описал, словно бы сам побывал в море… И как красиво! Мириэль и не думала раньше, что всю подводную красоту можно так ловко описать с помощью человеческих слов. Но сама история ее немного разочаровала. Русалочку автор называл не «Ариэль», а просто «русалочка». Принца — не «принц Эрик», а просто «принц». И принц этот оказался вовсе не наивный храбрец, околдованный злою ведьмой, а глупый и бессердечный. Как он мог предпочесть прекрасной русалочке какую-то земную принцессу? Мириэль была возмущена! И, как только Эли захлопнул книжку, Мириэль, позабыв обо всей своей конспирации, заявила:
