Дом Червя | страница 18



Снурд и его сомнительное происхождение вызывали у людей подозрения в том, что его предками были немыслимые твари. Доказательством этому мог служить известный факт - до сих пор только отвратительные упыри и родственные им ужасы осмеливались причинять вред мертвецам. Горожане расспрашивали друг друга приглушёнными голосами: что случилось с толстым мельником до прихода могильщиков, и кто осквернил ночью могилы Клотлея и Шека? Затем они размахивали руками, делая вид, что знают, но никто не дал внятного ответа. Как мало Снурд беспокоился о людях! Он знал, как особые кости были доставлены с высокогорья, где верблюды пересекают Гак, перевозя ладан, яркие шелка и пряности с экзотическими названиями; затем кости несколько дней висели на ужасных крючьях, на которых вешали злоумышленников, а потом безмолвные могильщики повезли кости в катакомбы, где их запах не будет беспокоить верблюдов. Снурд догадывался о характере тех преступлений, за которые покойнику было назначено такое наказание, и о том, что всё это в какой-то степени относится к колдовству. И мало кто лучше Снурда знал, что написано в Загадочных Книгах Хсана.

Снурд вышел в путь только, когда его могли увидеть только звёзды. Жители Зулан-Тека так боялись своих мертвецов, что ночью запирали двери на прочные засовы и тщетно вглядывались в закрытые окна. То, что Ночь в конце концов преодолела эти преграды, погасила все лампады и надежды, не относится к нашей истории. Снурд не боялся ни тьмы, ни мёртвых. Но, гротескно прыгая в глубоких тенях меж осыпающихся могильных холмиков, он часто касался языком своих острых зубов, испытывая голод, не свойственный обычным человеческим существам. Он вспомнил крики птицы-падальщика, мрачно хлопавшей крыльями во мраке вокруг мяукающей головы на крюке, и то, как голова потеряла свой язык, пытаясь отогнать воронов от своих глаз. Возможно, ах, возможно, жадный клюв не мог полностью проникнуть сквозь эти кровоточащие глазницы в обезумевший мозг. Возможно, он всё ещё был заперт в обклёванном дочиста черепе. Снурд рассмеялся и взглянул на испуганную Луну.

Ему не потребовалось много времени, чтобы найти тропу могильщиков, по которой они ходили торговать своим особым товаром, ибо Снурд лучше могильщиков знал все тайные пути. Сорняки там росли слишком быстро и издавали лёгкий шорох даже без ветра. Но Снурду, который пробирался сквозь бурьян, было не до этого. Он бежал по извилистой дорожке вверх, между тесно стоящими, наклонными валунами, и в тот момент, когда в бесплодных землях на Востоке забрезжил рассвет, а приливы Ночи отступили, Снурд подкрался к той каменной двери, скрытой ветвями винограда и фигурами гиппогрифов с обеих сторон. Надгробные знаки и выражения лиц этих изображений были слишком изношены, чтобы установить их правильный смысл; но распухшие виноградные лозы тихо скользнули назад, когда к ним приблизился Снурд. Он прошёл без света пятьдесят семь шагов вниз, к тёмным нижним залам, где должно было находиться богохульство, которого никогда не коснётся свет. Снурд не испытывал неудобства от отсутствия освещения, он двигался быстро и с невероятной уверенностью по скользкому полу, истёртому ногами безымянных существ и времени, беспокоя крыс и менее приятных тварей своим дыханием. Крысы шептались в темноте с неосторожными скарабеями. В одном месте Снурд заметил свет под потайной дверью. Но что-то за ней царапало когтями и рычало, и Снурд решил, что дверь лучше не трогать. Наконец, он подошёл к маленькому неосвещенному склепу и обнаружил место, где могильщики хранили останки с того ужасного крюка. Несомненно, у Снурда разыгралось воображение - ему показалось, что бледный череп ухмыльнулся, когда Снурд вошел...