Соседи по квартире | страница 11
— Тебе разрешили уйти, — поцеловав меня в висок, он произносит пять прекрасных слов: — Сегодня ты ночуешь у нас.
глава третья
Мне повезло в одиночестве жить на Манхэттене, это такая редкая возможность, которой я целиком и полностью обязана своим дядюшкам. Роберту, конечно же, работой, а Джеффу — тем, что он зарабатывает кучу денег и покрывает львиную долю моей ренты. Но как бы ни любила свою маленькую квартирку, приходится признать: я рада, что сегодня ночую не там. Прийти домой со сломанной рукой означало бы напомнить самой себе, что я жалкое, бесполезное, теперь еще и бестелефонное существо; кучка костей с рядом привилегий, которую беспрепятственно смог преследовать какой-то пьяница, после чего столкнул с платформы. А дома у Джеффа и Роберта так уютно, плюс ко всему тут я могу быть хоть немного полезной: поспав, я устраиваюсь поиграть в настольную игру с Джеффом, поскольку Роберт постоянно отказываться быть ему напарником. Он предпочитает меня в качестве нелепо завывающей певички. Зато даже с одной здоровой рукой я готовлю лучше, чем они оба когда-либо смогут научиться.
Во вторник Джефф берет выходной, чтобы убедиться, что я в порядке, и уже днем, когда все выспались, я готовлю яйца Бенедикт для нас троих. Роберт влюбился в них еще в девяностые, и когда я достаточно подросла, чтобы управляться с блендером и сковородой, он заявил, что это должно быть моим коронным блюдом, поскольку тут используется голландский соус. «Понимаешь, почему, да? Дошло?» — всегда добавлял он.
Мы с Джеффом устало стонем каждый раз.
День мы проводим устроившись на огромном диване и смотрим старые мюзиклы «Бригадун» и «Американец в Париже». Роберт говорит мне не приходить на работу сегодня вечером, тем более что ему самому там нужно быть не раньше пяти. Зная, что Келвина сегодня не увижу, я пытаюсь — правда безуспешно — прогнать его из своих мыслей. Воспоминания о его лице и голосе сливаются в единый коктейль из чувств. Во-первых, это разочарование. Рядом с ним я чувствовала себя счастливой. Как же меня угораздило нарушить заведенный порядок и все испортить, заговорив с ним?
Во-вторых, злость и замешательство. Почему он соврал фельдшерам? Почему сбежал?
И еще… влечение. Я по-прежнему очень и очень хочу его поцеловать.
***
На следующее утро я с колотящимся сердцем несусь вниз по лестнице станции, прижав сумку к бедру и расталкивая медленно идущих пассажиров. Внизу я резко останавливаюсь, когда, как и всякий раз, меня застает врасплох звук ускоряющихся сложных пассажей, которые исполняет Келвин. В основном он исполняет типичные для классической гитары партии, но по средам почему-то предпочитает фламенко, чамаме и калипсо.
