Может, мне вернуться в Де-Мойн, переждать, пока перелом не срастется, и воспользоваться появившимся временем, чтобы подумать, как я на самом деле хочу распорядиться своими дипломами, потому что когда речь заходит о гуманитарных дисциплинах, одна бесполезная степень плюс другая бесполезная степень в сумме дает ноль шансов на трудоустройство.
Я смотрю на своих дядюшек.
— Вы маме с папой звонили?
Джефф кивает.
— Они поинтересовались, пора ли выезжать.
Несмотря на свое мрачное настроение, я смеюсь. Уверена, что, еще даже не видев мои травмы, Джефф сказал им не беспокоиться. Мои родители так сильно ненавидят Нью-Йорк и его шум, что будь я сломана пополам и находясь на вытяжке, для всех будет только лучше, если они останутся в Айове. И это окажется куда менее стрессово для меня.
Джефф наконец садится рядом со мной на кровать и смотрит на Роберта. Я давно заметила, что Джефф облизывает губы, прежде чем задать непростой вопрос. Интересно, знает ли он об этом сам?
— Итак. Что все-таки случилось, Холлс?
— Ты имеешь в виду, почему я оказалась на рельсах ветки C? [маршрут поездов метро — прим. перев.]
Роберт многозначительно смотрит на меня.
— Да. И поскольку я уверен, что в советах по поводу предотвращения самоубийства, которые нам сейчас дали в приемной, необходимости нет, может, ты все же расскажешь о своем падении?
— Меня преследовал какой-то тип. Он хотел отнять телефон, а когда я оказалась слишком близко к краю платформы, столкнул меня.
У Роберта отвисает челюсть.
— Значит, вот что случилось, когда ты позвонила?
Щеки Джеффа становятся ярко-красными.
— Ты написала заявл…
— В полицию? Да, — отвечаю я. — Но на нем была толстовка с капюшоном, и ты сам знаешь, что смотреть в глаза сумасшедшим — значит только раззадоривать их, так что описать его я почти не могу, кроме как белого, старше тридцати лет, с бородой и пьяного.
Джефф издает невеселый смешок.
— Примерно так же выглядит большинство жителей Бруклина в пятницу вечером.
Я поворачиваюсь к Роберту.
— Поезд недавно ушел, так что свидетелей не было.
— Даже Джека? — они оба знают о моей влюбленности.
Я мотаю головой.
— Его зовут Келвин, — и, отвечая на их вопросительные взгляды, добавляю: — Выпив пару коктейлей, я спросила его имя.
Роберт улыбается.
— Пьяная удаль.
— Пьяный идиотизм.
Он прищуривается.
— Но ты хочешь сказать, что Келвин ничего не видел?
— Так он сказал фельдшерам, но лично я считаю, что именно он их и вызвал.
Крепко обхватив меня рукой, Роберт помогает мне подняться.
