— И ты думаешь, что это сделал я?
— Я знаю, что это сделал ты, — поправил Сотников. — И ты мне все вернешь. Или…
— Или что? — с невинным видом спросил Барковский.
После чего пошел к плите и поставил на огонь чайник.
— Не знаю, чем тебе помочь, ну правда, — сказал. — Вот чего ты от меня хочешь?
— Верни деньги.
— Да я их не брал, чем хочешь поклянусь, — заверил Барковский. — В глаза их не видел. И потом… Ты не этого хочешь. Что тебе эти жалкие сорок тысяч? Ты хочешь, чтобы я тебя боялся. А я тебя не боюсь.
Тут Сотников внезапно развеселился.
— Да? — спросил. — А почему ты меня не боишься, Миша?
— Потому что не может же Франкенштейн бояться своего создателя? — отвечал Барковский.
Сотникову стало совсем весело.
— Ты — маленький темный дурачок, — сказал он почти ласково. — Чудовище не имело имени, а Франкенштейн — имя его создателя. И, кстати, тебе все же следует меня бояться. Я тебя породил, я тебя и…
И он сделал жест, словно разрывает что-то на части. Однако Барковского этим не испугал.
— Да, я темный, я не знаю, откуда это, — согласился он. — И мне пора в школу. У нас сегодня контрольная по биологии. Можно, Алексей Петрович?
Сотников усмехнулся:
— Я тоже умею делать сюрпризы. Особенно неприятные. Пока.
…Младшие все не шли. Ира Шорина взглянула на часы. Они же в садик опоздают! И она решительно вошла в подъезд, в который дала себе слово больше не входить.
Звонить в квартиру пришлось довольно долго. Наконец дверь открылась, и появилась мрачная, рано состарившаяся женщина — Вера, мать Ирины.
— А, это ты… — сказала. — Я думала, врач. Врача жду.
— Что с мелкими?
— Не знаю; обсыпало. Может, краснуха, а может, обожрались чем-то. Мой вчера мандаринов припер целый пакет. Я к вечеру умаялась, прилегла, а они все и слопали.
— Ой, ладно, умаялась. Напилась опять?
Мать не ответила. Оглядела дочь, сказала:
— А ты изменилась… Зайдешь?
— Мне в школу надо.
— А ты еще учишься? — удивилась мать. — Я думала, раз из дома ушла — бросила. Я, как из дома ушла, так и школу ко всем чертям послала, чего на нее молодость тратить…
— Слушай, я после школы зайду, — сказала Ирина. — Если врач рецепт оставит, сама не ходи, я все куплю.
— Как скажешь, дочка, — отвечала Вера. — Ничего, что я тебя дочкой называю?
— Нормально. Так ты не ходи никуда, ладно, мам? — сказала Ирина. Повернулась и стремительно пошла вниз, стараясь не разреветься.
…Как обычно, Галина Белодедова подвозила дочь в школу. По дороге робко спросила:
— Наташ, расскажи, как это… ну, как это выглядит?
