— Стихи? — удивился Крюков.
— Да, я слыхала пару раз, как он бормочет. Не Пушкин, конечно, но красиво. Я б не устояла.
— И что же, на конвертах даже имени не было? — продолжал допытываться Крюков.
— Имени не было, — отвечала Юрова. — Адрес был, точно. И фамилия.
— Не запомнили, конечно? — спросил Крюков.
Спросил — и замер в ожидании.
— Запомнила, — ответила Юрова. — Фамилия известная, пушкинская. Помните, как в «Евгении Онегине»: «И быстрой ножкой ножку бьет»?
Крюков в изумлении покачал головой: он не ожидал от этой женщины Пушкина. И тихо выдохнул ответ:
— Истомина…
— Точно! — сказала Юрова.
Снова достала телефон и набрала номер сына. И снова он ей не ответил.
— Все-таки у меня сердце не на месте, — призналась она. — Чего вы все про Макса выспрашиваете? Случилось чего? И к телефону вот не подходит…
Тут участковый стукнул себя по лбу, будто только что вспомнил что-то важное:
— Вот я осел! Конечно, не подходит. Поэтому я вас нашел.
Он достал из кармана телефон Юрова и протянул матери.
— Потерял он его. Вот, возвращаю.
…Физрук Баграмов услышал, как стукнула входная дверь, и понял, что это вернулась хозяйка квартиры — Людмила Царева. Он робко выглянул в прихожую и спросил:
— Ну что, у меня проблемы?
— Он в школе, — сообщила Царева. — Скоро он тебя найдет здесь, и тогда начнутся настоящие проблемы. Ты должен вернуться.
— Я не могу! — взвыл Баграмов. — Знаешь, я… я уеду! Я ведь не давал никаких подписок о невыезде. Ничего на меня у них нет… Уеду туда, где меня никто не знает… Начну сначала… Буду тренировать малышей…
— Ты уже уезжал туда, где тебя никто не знает, — напомнила Царева. — Начинал сначала. Тренировал малышей.
— Люда! — взмолился Баграмов.
— Что — Люда? Ну что Люда? Я, директор школы, вынуждена покрывать тебя, который… Ну почему?
— Потому что я твой сводный брат, — напомнил Владимир Ованесович.
— Ты мне не брат, Володя, ты мой кошмар! Может, я и детей пошла учить, чтобы из них никогда не вырастали такие, как ты! И когда я поверила в то, что делаю, ты опять пришел в мою жизнь…
— И ты меня приняла! — горячо подхватил Баграмов. — Дала мне работу. Ты — мой ангел!
Царева мрачно смотрела на него. Спросила:
— Этот мальчик… Гоша Довженко… Он будет молчать?
— Я… не знаю… — вновь пролепетал Баграмов.
— Тогда иди и расскажи все сам! В конце концов, ведь ничего непоправимого не произошло? Ты же не… убивал ее?
— Нет! Нет!!! — прокричал Баграмов. — Хорошо. Я и сам решил. Пойду к этому Крюкову и все расскажу. Как все было.
