Она зачастила к нему с новыми впечатлениями — с яркими, подробными, откровенными… ну да, объясняла же, что с любящим человеком можно быть предельно искренней. Она становилась всё радостней и оживленней, так что он даже подумал: «Может, действительно ей выпал джек-пот?»
Как-то вечером забежала и вовсе окрыленная.
— Ну, Глеб Константиныч, поздравьте меня! Я впервые вышла на сцену! Правда, пока изображала всего лишь бессловесную кухарку в трактире. Там такая мизансцена: Алешка хлопает меня вот сюда, — Рита хлопнула себя по попе. — А я, по задумке Казимира Богдановича, должна показать негодование, но и, вместе с тем, поощрение. И у меня столь сложное переплетение чувств удалось!.. Казимир Богданович меня похвалил, а я попросила дать роль поглавнее. А он говорит: не гоните лошадей, Маргарита Николавна. Всему своё время.
Она успокоилась, попросила кофе, потому что после бурного дня «проголодалась и домой еще не заходила — сразу к вам». Нет проблем. Он уже сделал закупки продовольствия. Она выпила кружку, закусив двумя бутербродами. Опять беспокойно заметалась по комнате, в проходе между шкафом и диваном.
— О, Глеб Константиныч! Вы знаете, какое это чувство, когда мы, артисты, выбегаем на сцену, а весь зал встает и начинает аплодировать?.. Летать хочется! — взмахнула руками и, пожалуй, взлетела бы и полетела, если б не потолки…
Рита стала забегать реже. Понятно, у ней появился новый молодой человек и работа на сцене. Все-таки и о нем, Шарове, она не забывала. Даже пообещала бесплатно провести на спектакль. Но Глебу так и не удалось посмотреть на Риту в роли кухарки. В очередной раз она зашла к нему не с приглашением в театр, а с новым известием.
— Увы, Глеб Константиныч, гастроли в нашем городе заканчиваются. Труппа едет дальше. «В глушь, в Саратов», — так сказал Казимир Богданович. А потом пароходом в Волгоград, оттуда в Астрахань и далее, по железной дороге, к Черному морю. Алешка мне предложил ехать с ними, а Казимир Богданович пообещал включить в труппу…
— Так ты уезжаешь?! — с тоской спросил он.
— Да, решилась окончательно. Я с Алешей — хоть куда. Он влюбился в меня с первого взгляда. У нас столько общего! Мы понимаем друг друга с полуслова… Глеб Константиныч, голубчик, вы ж не против, чтобы я была счастлива?
— Да нет…
— Я и не сомневалась! Принимаю ваше согласие, как благословение. Мне и раньше хотелось вырваться из дома, стать самостоятельной. И вот — свершилось. В конце гастролей мы остановимся в родном городе Алеши… Тсс! Не спрашивайте, не отвечу! А то с вас станется, и вы двинете туда. Скажу только, что это замечательный город. Море, солнце, а на причалах белоснежные пароходы. И один из них доставит нас с Алешей в Анталию, в романтическое путешествие. Мы уже обговорили. Я же романтик в душе и долгие годы дожидалась своего принца. И вот он, наконец, явился. Правда, не на белой лошади и без шпаги, но это пока. Потом появится и шпага. Богдан Казимирович советует изучать язык Шекспира, а моего Алешку нацеливает на монолог: «В чем, в сущности, вопрос?» Нам светят гастроли в Англию, представляете?
