— Господи, да это ж моя Маринка! — Рита резко, едва не опрокинув лодку, вскочила на ноги. — Ма-ри-на! Ма-ри-на!
Но девушка в катере ее не слышала — ревели мощные движки. Голос у Риты сорвался, перешел на хрип. Катерок легко обошел лодку и умчался к городу, превратившись в точку. Рита присела, ее лицо омрачилось; она покусала губы и сердито глянула на спутника.
— А вы почему не помогли мне докричаться?.. — спросила с выражением крайней досады. Надолго примолкла. И только один раз нетерпеливо бросила: — Нельзя ли побыстрей?
Шаров погреб во всю мочь, и их лодка, подгоняемая течением, через час достигла лодочной станции. Рита по-прежнему оставалась не в духе. Расстались молча. Так неудачно закончилась вылазка на природу. А как хорошо всё начиналось!
— Алло, алло, Глеб Констатиныч! — кричала в трубку Рита.
За окном шумела летняя гроза, выстреливая пучками молний и сердясь громом из-за неточных попаданий.
— Да, да! — перекрикивая громы, кричал в ответ Шаров.
— Вы знаете, что к нам в город приезжает звезда?
— А, Чиколине, что ли? Та самая Мадонна?
— Да, ну! Поедет она к нам. Нет, наша отечественная, Мурада. Будет петь в Концертзале.
— Понял, — откликнулся Шаров, переждав очередной грохот за окном. — Бегу за билетами.
— Опоздали, — электронная акустика в точности передала сожаление Риты. — Она в нашем городе дает всего один концерт, а билеты все распроданы.
Опять он попал впросак. И озабоченно раздумывал, где взять эти чертовы билеты. Рита, впрочем, быстрей сообразила, и в трубке вновь раздался её голос.
— А у вас в музыкальных сферах, случаем, знакомых нет?
— Погоди-ка, — припоминая, прикинул он. — Кажется, есть. Да, Максим Ильич Чуковский, директор филармонии. Он приходится родственником моему отцу. Точно! Мама подсказала, когда Максим Ильич выступал по телику.
— Но он-то вас знает?
— Не уверен.
— Ясно. Пример односторонней связи. Он вам родственник, а вы ему нет.
— Ага, полупроводник, — попытался отшутиться Шаров.
На самом деле ему было не до шуток. Ляпнул же, не подумав. А вдруг Рита пошлет наводить мосты? Ведь сколько лет уже прошло после того случайного разговора с матерью. В филармонии наверняка теперь другой директор. Да, может, и филармонии уже никакой нет.
— Алло, алло, Глеб Константиныч, куда вы пропали? — опять беспокойный, будоражащий душу голос. — А вы знаете, не велика беда, что билеты распроданы. Их ведь обычно пере-рас-про-дают… Тьфу и не выговоришь сразу.
