— Ого, в каких сферах вращаетесь! — воскликнула Рита. — Ваш знакомый — владелец магазина?
— Да нет, он сосед Романа Федоровича Пулатова, нашего директора, — пояснил Шаров.
— Ну и как с заказами?
— Всегда есть. Да и ребята с завода не забывают, заходят. Даже из других районов приезжают.
— Ну ясно, — усмехнулась Рита. — На халяву-то.
— Нет, ошибаешься. Рассчитываются сполна. Хотя я и пытаюсь отказаться. Сейчас их завод на ладан дышит, платят мало, а я без работы не сижу. И все же, они обращаются ко мне как раньше. Как бы продолжают шефствовать надо мной.
— Глеб Константиныч, я припоминаю, вы мне талдычили о любимой работе. А сами пристроились, где не пыльно, и рады.
— Ну, почему же, Рита. Мне интересно. И не в тягость. Знаешь, всякое бывает. Иногда обращаются даже те, кто и писать толком не умеет. Мне, как минимум, грамотным надо быть.
— А как максимум?
— Поэтом, — пояснил гравировщик. — Просят, чтобы я в стихах выразил.
— Ну, так это просто, при вашей-то библиотеке. Всегда можно что-нить подобрать.
— Да, случается, подбираю. Заказчики остаются довольны. А иногда вплоть до запятой на своём настаивают. А сами такое загнут, что и Жванецкому не снилось. Один, например, пожелал подруге суицидальной радости. Вообще, я заметил, что многие, желая себя показать, начинают к месту и не к месту лепить иностранные слова. А один клиент целую поэму накатал. Я ему говорю: не войдет поэма на вашу чашку. Тогда он попросил вычислить, какая площадь нужна. Я прикинул: не менее двух тысяч квадратных сантиметров. Он сориентировался и другой подарок купил…
— И что это было?
— Мельхиоровый поднос.
— А поэму запомнили?
— Тебе, возлюбленный, я песнь пою. Я весь горю, я весь во вкусе, тебя безумно я люблю… Ну, и так далее.
— Возлюбленный? — удивившись, переспросила Рита. — А клиент, говорите, мужчина?
— Ну да.
— Сдается мне, Глеб Константиныч, что вы обслужили гомосека, — сделала она вывод.
Он привстал, отломал от куста веточку и передал ей.
— Напиши что-нибудь, Рита. Или распишись.
Она старательно нарисовала на песке сердечко, а ниже замысловато расписалась. Он взял прутик, пронзил сердце стрелой и, цепко прищурившись, повторил её подпись.
— Ну, Глебушка! — восхитилась Рита. — И пошто вы в гравировщиках застряли? Имея такой талант, вполне можно стать аферистом!
— Да какой там талант…
— Не спорьте. У вас поразительное чутье на размеры и форму. Теперь я, кажется, понимаю, почему вы запали на меня. Клюнули на идеальные пропорции, да? — Рита с легкостью поднялась и раскинула руки. — Ведь идеальные, да?
