— Здесь то же самое, только не так великолепно. Хорошо, раз вам хочется. — Говоря, он лазил по карманам. — Минуточку. Нужна зажигалка. Чтобы голос разносился правильно, надо найти точно центр сцены, он отмечен крестом.
Он вытащил ее из кармана, раздался звон, что-то упало. В слабом свете блеснула монета, я подняла ее, подала ему, оранжевое пламя ярко осветило оранжевый диск на моей ладони.
— Да это золото!
— Да, спасибо. — Он взял его и бросил в карман, как ничего не значащую мелочь. — Это — один из сувениров, присланных Стефаносом, на теле Михаэля их было три.
И он наклонился, продолжая искать крест. Казалось, его голова занята только желанием показать девушке руины.
Он почувствовал взгляд.
— Помните, я сказал, что это — не сегодняшняя трагедия? Не переживайте. Идите сюда, скажите что-нибудь, и услышите, как голос взлетает вверх по рядам.
Я встала в центр.
— Помню. Но вы это сказали, когда не знали, что Михаэль убит. Ничего не изменилось?
— Может быть. Слышите эхо?
Голос поднимался и падал обратно, обвивался вокруг меня, будто густел.
Я взобралась по узкому проходу и села в начале верхней трети амфитеатра. Мрамор сиденья был на удивление удобным и еще теплым от дневного солнца, сцена казалась маленькой, а Саймон — лишь бестелесной тенью. Но его голос взмыл могучим потоком, закрутился ветром, и греческие слова летали, как стрелы. Он остановился. Эхо проплыло по скале, как говор гонга, и умерло.
Он заговорил по-английски.
— … Аид, Персефона, Гермес, слуга смерти, Вечный Гнев и Ярость, дети богов, видящие всех убийц, изменников и воров, скоро придут! Будь со мной рядом, отомсти за смерть отца и брата приведи домой!
Он умолк, но слова разбудили ветер. Зашумели листья, выше, надо мной, пыль и камни посыпались под ногой блуждающего зверя, какой-то металлический звук и ночь затихла.
Я пошла вниз.
— Очень красиво. Но мне казалось, вы сказали, трагедия закончилась?
Первый раз за время нашего знакомства (семь часов — с ума сойти) он растерялся.
— Что вы имеете в виду?
Он пошел из центра сцены мне навстречу.
— Этот монолог был немного слишком актуальным, нет?
— Вы узнали его?
— Да. Софокл. Электра.
— Да. — Пауза. Бессознательно подбрасывая монеты в руке, он сказал: — Значит, я не прав. Не закончилась, по крайней мере, пока Стефанос не покажет нам это место, и…
Он остановился, а я подумала — замечательная королевская привычка, говорить о себе во множественном числе. Очень велик был соблазн спросить «Нам?». Но я просто сказала:
