Ангелос лежал тихо, лицом вниз у пирамидки. Саймон стоял и смотрел на него. Замученное лицо в крови и пыли, мускулы подрагивают, красные глаза. Потом он повернулся и впервые взглянул на меня. Попытался что-то сказать, высунулся язык, облизал пыльную корку губ.
Я ответила на взгляд:
— Все в порядке. Он ничего со мной не сделал… На муле у пещеры есть веревка…
— Веревка? Зачем?
Голоса у нас обоих были очень странные. Он медленно шел ко мне,
— Если он придет в себя…
— Моя дорогая Камилла… — сказал Саймон и, увидев выражение моего лица, рассердился. — Что, по-твоему, я должен был сделать?
— Не знаю. Конечно, убить. Я просто… Ты и убил.
Губы его шевельнулись. Не совсем улыбка, но он вообще в этот момент не походил на себя. Передо мной на ярком свете стоял незнакомец со странным голосом и смотрел на свои окровавленные руки, в его лице мне чего-то не хватало.
Тут мир перестал качаться, я пришла в себя и сказала быстро, почти отчаянно, в приступе стыда:
— Саймон. Прости. Я просто еще ничего не соображаю. Конечно, ты прав. Это просто… слишком близко. Бывают случаи, когда надо понимать и принимать… такое. Я просто свинья.
Теперь он улыбнулся, как раньше.
— Ну не совсем. Ты тоже права. Что ты, собственно, собиралась этим сделать?
— Что?
Я тупо уставилась на пистолет в своих руках. Он наклонился, взял его, не прикасаясь ко мне кровавыми немного дрожащими пальцами, положил на землю.
— Так, думаю, безопаснее.
Тишина. Он стоял и смотрел незнакомым взглядом.
— Камилла, если бы ты не избавилась от этой штуки, я бы умер.
— И я. Но ты пришел.
— Моя хорошая, конечно. Но с этим пистолетом… Ты застрелила бы его, Камилла?
Совершенно неожиданно я затряслась и закричала:
— Да! Да! Я как раз собиралась, когда ты… убил его сам!
И я заплакала, больше не было сил, я потянулась к нему и взяла его руки, в крови и всем чем угодно.
Мы сидели на камнях, его рука на моих плечах. Какое-то время он ругался, и это было так на него не похоже, что я хихикала сквозь слезы, но сумела сказать:
— Прости. Все в порядке. Это не истерика. Это… реакция на что-то.
Он говорил с шокирующей страстностью:
— Никогда не прощу себя за то, что втащил тебя во все это, клянусь Богом! Имей я малейшее представление…
— Ты не втащил меня, я сама напросилась и должна была принять, что получилось. Ты не виноват, что все так… Мужчина делает то, что считает необходимым, и раз ты чувствовал себя так из-за Михаэля, соответственно ты и поступил. Вот и все, ты сказал, что трагедия закончена, но, конечно, когда ты узнал, что Ангелос жив…
