Мы прилипли взглядами к рассказчице. Доведя нас до точки кипения, Эри продолжила:
— Она сказала: «Все будет зависеть от тебя, Аристел. Мои ящеры против твоей змейки. Ты даже не догадываешься, насколько хорошо я знаю легенды истинных нагов»
— Похоже, у леди Арнель из рода Аршан виды на нашего ректора.
— Думаешь? — поддержала размышления Эрилия. — А что за «змейка»?
— Да тут и думать не нужно, — Сенти указала пальчиком на меня, — это она. Она же у нас эксклюзив, о другой так бы не говорили. Да и зуб у Арнель на нее. Не зуб даже — зубище, — уточнила Сенти.
— Ну, если ты у нас такой обладатель дедукции, может, что и о ящерах расскажешь? — я обиделась на фамильярность девчонок и рассердилась. И за себя и за моего профессора. Слишком много вдруг стало в нашей жизни г-жи академической стервы. Чувство собственного достоинства грызло гордость, а вот чувство собственничества, доселе мне незнакомое, угнездилось по центру грудной клетки. Негодование кипело во мне, вылезая уже из ушей.
— Так что там с легендами? — через зубы спросила у подруг.
— Там много не понятного. Не все рассказывают. Туманно как-то, — ответила Эрилия. Она внимательно изучала меня.
— О, у нас первой парой послезавтра — история истинных нагов, — Сенти пробегала глазами свое расписание, потом сверила с моим. — И у вас тоже.
— Эти лекции для всего потока будут читаться одновременно. Только практика порознь, — довела до нашего ведома более сведущая подруга.
— А кто лектор? — мимолетно поинтересовалась зеленоволоска, углубившись в сравнительный анализ наших расписаний.
— У нас был Илоф Ситали, — у Черной Мабы появились смешинки в уголках глаз.
— И у нас он? — я пыталась вытянуть информацию.
— Вот послезавтра все и узнаете, — Эрилия улыбалась уже во все тридцать два зуба. — А сейчас даже спрашивать не пытайтесь, весь кайф обломаете. А вообще, спасибо, девчонки, без вас было бы хреново, — Эрилия стала сама серьезность.
Как долго мы еще разговаривали бы неизвестно, но мой желудок издал смущающее голодное урчание. До сих пор я перебивалась тем, что взяла с собой, но все когда-то заканчивается, и харчи — в числе первых. На меня смотрели в четыре глаза. У Милисент тоже был с собой тормозок, да и, скорей всего, она успела и поохотиться. Теперь девушка смутилась, как будто ее поймали за поеданием варенья.
— Ой, извини, ты же совсем не умеешь перекидываться, — она покраснела, и теперь искала, куда бы спрятать глаза.
— Так, пора вам показать дорогу в столовку, — Эрилия подошла к вопросу рационально, — а потом и библиотеку.
