Академия Нагов - Татьяна Мираббилис

Я сидела у окна вполоборота к родителям и глотала горькие слезы. Выпускные экзамены уже прошли — я все сдала на «отлично».

— Ты не сможешь пойти в ВУЗ, и точка, — припечатал, как каленым железом отец. — Кто за малым смотреть будет. Пойдет в садик, тогда вольному — воля. Если к тому времени не передумаешь, то поступай, куда хочешь — хоть в театральное — слова поперек не скажу. А сейчас — нет. Если мать уйдет в декрет, потом вряд ли на работу выйдет. Сама знаешь, как сейчас с трудоустройством. Никакое законодательство не поможет. И не реви. Не люблю, — и вышел.

— Доченька, ну кто ж знал, что так выйдет, — оправдывалась мать. Она до четырех месяцев и не подозревала, что беременна. Никаких признаков не было. А потом уже поздно было что либо предпринимать.

Мама подошла ко мне. Хотела обнять, но так и не решилась. В детской послышалось недовольное пхыньканье, и она поспешила к Венечке.

Отец всегда хотел сына, но родилась я. Надежду закрыли под замок и ключ выкинули — вторым ребенком обзаводиться никто не собирался. Известие жены о беременности отец воспринял плохо, но когда узнал, что будет мальчик, прям на глазах помолодел — наследник! После четырех месяцев затишья, беременность дала маме почувствовать всю свою прелесть в виде тошнот, рвот, потери сознания и отеков. Ей было плохо, часто направляли на сохранение. На работе начались проблемы, поэтому мама и решила не брать декрет. Мало ли, что начальство придумает. Меня же задвинули на второй план. Попереживав, я взяла себя в руки. Как пресловутая жаба в молоке бултыхалась, старалась и по дому все успеть, и учебу не запустить. В школе я была отличницей. Меня хвалили и держали все время «под прицелом». Друзей почти не было, а вот «друзей» хватало. Но все плохое имеет тенденцию уходить в небытие. Вот и мои школьные годы закончились, и я на крыльях радости несла домой известие о золотой медали и свидетельство об отличии. Ну, меня и встретили…

В комнате осталась я одна. За окном уже вечерело. Утерев слезы, подошла к столу. Недолго думая, побросала в рюкзак самые необходимые вещи. Подумав, засунула в боковой карман документы, фотку родителей с малышом, в другой положила единственное свое украшение — колечко с синим сапфиром, окруженным небольшими камешками черного цвета. И все это добро в незатейливой серебряной оправе. Это подарок — от дедушки. Он умер, когда мне лет десять было. Тогда-то перед смертью и отдал. Сказал беречь, и все. Вот я и берегла. Одевала едко — так, просто, полюбоваться. Отец, когда узнал о подарке лютовал, но забрать не посмел. Да и объяснять ничего не собирался. Так и жили: я прятала, он делал вид, что ничего не произошло.