Но неожиданно зазвонил телефон, разбив вдребезги уютное состояние замкнутости, отрешенности от всего вокруг. Вероника вздрогнула, Алекс прервал аккорд на середине. Звонил телефон в ее сумке.
— Это, наверное, мама…
Вероника достала сотовый.
— Да, мам… Со мной все в порядке, не беспокойся… Да, котенка я устроила… Я … Я у Наташи…
Вероника отключила телефон и смущенно взглянула на Алекса. Ей было неловко перед ним, что наврала про Наташу. Получалось, что она скрывает от родителей, где она, будто есть что-то плохое в том, что она у Алекса. Но признаваться матери Вероника не хотела, потому что предвидела, то начнутся охи и ахи и выяснения, что она там забыла. Ведь для мамы Алекс был «неблагополучной молодежью». Но когда она встретилась с ним глазами, то ей показалось, что он все понял, но говорить ничего не стал, просто спросил:
— Побудешь еще, а то мы имя котенку не выбрали?
И все снова встало на свои места. Атмосфера уюта, вдруг полностью утраченная, вновь вернулась, и они опять оказались вдвоем в своем маленьком волшебном мирке.
— А что, если назвать Твиксом?
Алекс удивленно посмотрел на Веронику.
— Твиксом?..
— Ну, я подумала, твоего кота звали Сникерсом, а почему бы этого не назвать Твиксом…
Алекс задумчиво взглянул на котенка и улыбнулся.
— А почему бы и нет. Пусть будет Твиксом.
Он поднялся с стула и, подойдя к Веронике, присел на пол рядом с ней. Алекс аккуратно погладил спящего котенка по голове и спинке, слегка задев при этом пальцы Вероники, придерживающие малыша. Она почувствовала, как вспыхнули щеки, а по телу прокатилась непонятная будоражащая волна. На короткое мгновение Алекс заглянул ей в глаза, отчего стало перехватывать дыхание. Он был совсем близко, у ее ног, и смотрел на нее. Ничего подобного Вероника никогда не испытывала, даже с Иваном, который ей нравился и которого она ревновала к Марине. У нее мелькнуло в голове, что если Алекс вдруг захочет поцеловать ее, она даже пошевелиться не сможет. Его близость полностью лишила ее воли. Это было пугающе, странно и одновременно необъяснимо приятно. Но Алекс поднялся и снова сел в кресло, взяв в руки гитару.
— Хочешь, я тебе песню сыграю, которую сам написал? Ее никто не слышал. Ты будешь первой.
Вероника кивнула, ощущая, что говорить пока не в состоянии, и вся превратилась в слух, пораженная тем, что Алекс сам пишет песни. А он заиграл печальную мелодию и запел о большом городе, лабиринте улиц и о маленьком человеке в нем, о его одиночестве, о тоске и боли… Его голос стих, растаяли последние звуки музыки.
