их имена, их время - а потом с кустом,
растущим на спине, уже по грудь в земле,
вдруг просыпаешься: окно открыто в лето,
никто не умирал, глаза болят от света,
что, словно лодочка, качается на мгле.
2008
под небом синим, под небом розовым, под черным ли, золотым,
под темно-зеленым донным с люминесцентными карасями,
под небом из мха и усталого камня, из слежавшейся темноты -
слоистой, с отпечатками глаз и листьев, секретиками стеклянными.
небом с мутной фольгой золотой со спрятанными внутри:
именами, головками одуванчиков, клятвами, отрезанной прядью,
с чуром над и под, на сто лет вперед, и порез горит -
а впереди молчат и стоят в темноте, молчат и подходят сзади.
и вот уже наверху разворачиваются и вспыхивают дары -
сбывшиеся сокровища, обещанья дождавшиеся срока
под столбнячным стеклышком, что, в общем-то, выглядит изнутри
точно таким же - быстро темнеющим, с огоньками, совсем далекими.
2008
Сулиме
словно вселенная сделана здесь, в одичавшей деревне
(долгие зимы вообще рукодельны): два синих пятна
на розоватом овале и долгие ноги - суть дева,
желтый квадрат в темноте - суть окно, что горит допоздна,
белка как рыжая клякса в зеленом игольчатом мраке.
...якорь моряк запоздалый волочит, земля далека.
рыбы выходят навстречу, затворами лязгают раки -
прячут звезду под водой, не пускают домой моряка.
бедный ложится на воду и плачет о дальних, печальных,
беличьих диких лесах с деревенькой безумной той,
где его дева по глади выводит окьян изначальный,
полный нелепых чудовищ, с горящей из бездны звездой.
2008
человек стоит на подземном перроне и видит, как из стены
выходит черная надпись, собака с волочащейся цепью,
двенадцать опоссумов - и зверь, у которого две спины,
перестает ему думаться - потом он как будто слепнет,
точнее вдруг прозревает и видит, как белая надпись ревет
возле лица, останавливается, он заходит в нее как в поезд,
а потом все стихает, лишь ветер подземный рвет,
треплет глинистый воздух, на мазутном чаду настоянный.
2008
электрический ветер вращает пустых собак
расцветают неверным холодным огнем предметы
чОрный бешеный робот свистит в жестяной кулак
хроматический вздор нехорошая все ж примета
глубоко под землей продолжают ныть поезда
семь слепых генералов белесо сидят над конвертом
с истлевающим словом да тихо висит темнота
рукокрылая тень в спертом воздухе их бессмертном
и вода заливая подвалы обходит их
их обходят дозором крысы и робот чОрный
