деревья трава скоты полевые и неба оба
и одно говорит пшла овца начинаю пасти волков
ни добра ни зла ни оглядки все кровь и песни
а другое лелеет птиц а горящая высоко
золотая грамота им как берег реки отвесный
вот и определились со всех четырех сторон
хмуро скалится воля да все поминает мать
тусклый шляпник идущий по ртутному морю вон
постепенно сходя с ума
2007
Пришей нас с краю ниткою железной.
Упавший дом обнюхала луна,
и воздух ухнул, сдвинулся, отрезал
и переставил головы волхвам.
Чем старше бох, тем толще скорлупою,
изъеденней ходами. Этот край
раскрошится, а выданной башкою
разговоришься, ляжешь как икра
на белый хлеб. Никто не съест, и глянешь -
ни хлеба нет, ни бледных едоков,
ни воздуха где речь, бессмысленное пламя,
течет, как лимфа бледная, в покой.
2007
день как вода, мечтающая вспять:
ведь, как ни брейся, встанешь вновь небритый,
голодный и живой. ведь будет возвращать
все дальше вглубь. увидишь, что в забытом
и в том, что вот-вот грянет - ни тепла,
и ни уверенности нет. недолгий спутник,
как всполох плоть, и пятится дотла:
нас не было - и нас опять не будет.
2007
в колком воздухе, рыбьей мякине, не держится речь,
залит свет, тишина застревает в ушах словно сера.
птицы спят внутри облака, что не успело сгореть,
и уходит все дальше от солнца, туда, где ни звери,
ни разумные мухи, ни бедные мы не живут.
материк синих туч, волноломы из сахарной ваты,
в расцветающем пенье, на воздухе, скрученном в жгут,
вместе с перьями ветра и острой водой угловатой.
2007
Хорошо бояться какой-нибудь ерунды:
чисел, трещин в асфальте, теней в чулане.
Выливая испуг, ощущаешь, что вкус воды
изменяется, числа бормочут странное,
синий свет бьет из трещин в земле, а тень
говорит, что тает облако земляное,
что вокруг только небо, горящее набекрень -
погоди, увидишь вот-вот, какое.
Пещера на патмосе, дом на горе пэкту,
шалаш в разливе, дерево в урувилва.
Снять что ли дачу с окнами в пустоту -
морскую, ветреную, дождливую...
2007
в облаках как горящая вата
птахи ужоса в семь этажов
вон летит чикатила крылатый
перелистывать думки ножом
вон летит наша доля дурная
впопыхи из обугленных гнезд
в душеядную высь забираясь
выплывая в сквозной купорос
перепонки воздушные тромбы
ночь гремит проводницким ключом
прозерпиной сквозь вечную копоть
проливая свинцовый зрачок
2007
поднимаясь по лестнице, глядя на дни без чудес,
на пустые следы, на инверсные полосы в высях,
где бредет монголоидный ангел, по пояс в воде
