Вспоминая о том, что случилось в лондонском бункере, Вильям поежился. Прошло чуть больше четырех месяцев, и это время показалось ему вечностью. Вильям старался не думать о том, что тогда произошло, но воспоминания вернулись. Бесконечные темные туннели. Громадная дверь, которую можно открыть только с помощью кодов и шифров. Огромный зал, полный подводных лодок и военной техники. И криогенные камеры, в которых он нашел Абрахама Талли. Того самого Талли, который сейчас лежит в подвале Института в глубокой заморозке.
— Таракана мы нашли в воздушном кармане, — продолжил Слаппертон. — Согласно протоколу, мы взяли его с собой, чтобы исследовать. Так мы поступаем со всеми находками, и… — Он замолчал, глядя на таракана.
— И?.. — переспросил Вильям.
— Вы с этим тараканом очень похожи, — ответил Слаппертон.
— Как это?!
— Благодаря тому, что находится в ваших телах.
Вильям не отрываясь смотрел на Слаппертона.
— Вы имеете в виду луридиум?
— В нем его совсем немного, но и сам таракан невелик. — Слаппертон посмотрел на Вильяма, потом на таракана. — Если ты к нему прикоснешься, луридиум в твоем теле, которого гораздо больше, вытянет луридиум из тела таракана… и переместит в твое.
— Это и хотел сделать со мной Абрахам Талли? — спросил Вильям.
— Да, — кивнул Слаппертон. — А самое забавное, что в этом таракане луридиума ровно столько, чтобы сделать тебя наполовину человеком, наполовину машиной.
Вильям смотрел на насекомое.
— Что же тогда со мной будет? — поинтересовался Вильям.
— Твои способности возрастут, — ответил Слаппертон, — но риск слишком велик.
— Какой риск?
— Когда ты наполовину одно, наполовину другое… то в любой момент можешь перейти грань и стать машиной больше, чем человеком.
— Но ведь можно стать больше человеком?
— Да. Ты можешь перейти эту грань, а можешь и не перейти.
— Это и случилось с Абрахамом Талли? Он перешел черту?
— Верно. Сейчас в нем не осталось ничего человеческого.
Вильям посмотрел на таракана. Неужели он действительно может превратиться в машину? До сих пор луридиум в теле казался Вильяму благословением. После автокатастрофы и травмы позвоночника именно луридиум позволил ему жить дальше. Однако мысль, что спасший его луридиум может и отобрать у него человеческую сущность, пугала. Перестать быть человеком или умереть было одинаково страшно. Внутри него теперь будто затаился враг. Враг, от которого никак не избавиться. Неужели приступы — это начало конца?
Нужно скорее со всем этим разобраться!
