Нет, она упала неспроста! Внезапная догадка пронзила Никиту, и глаза застлала кровавая пелена. Он вернулся к переступающей с ноги на ногу Лене — его, что ли, ждала? — и схватил девицу за воротник.
— Ну-ка пошла за мной.
Лена взвизгнула как настоящая свинья, только худая и белобрысая, и потащилась следом. Саша начала пятиться, когда увидела их вдвоем. Скулы обострились, тоненькие пальчики сжались в кулак.
— Саш, расскажи-ка мне, — учительским тоном завел Никита, — она тебя толкнула?
— Нет.
Ни секунды на раздумье. Ответ острый как бритва, а во взгляде — пепел. Согнутая Лена брыкалась, пыталась скинуть его руку, но Никита держал крепко.
— Отвали, кретин, — выла она.
— Черта с два. Извиняйся.
— Да не трогала я эту убогую.
— Она меня не трогала, — подтвердила Саша и сделала ещё шажок назад, подворачивая левую ногу.
— Ты сама грохнулась?
— Да.
— Герасимов, тебе кранты!
Никита с брезгливостью выпустил Лену из захвата. Та встряхнулась, поправила воротник и вновь стала прежней надменный гадиной.
— Ты поплатишься. Я дружу со старшеклассниками.
— Дура, я тоже старшеклассник, — фыркнул он и помахал ручкой на прощание.
Она убежала, а Саша смотрела настороженно и не двигалась. Замерла перед нападением. Загнанный в угол звереныш. По детству они с парнями гоняли кошек, и те были точно такими же: слабыми, но готовыми бороться до последней капли крови.
— Иди сюда, — приказал Никита тоном отца.
Она помотала головой.
— Живо! — и подошел сам, одним движением схватил за талию и взвалил на себя. Мусор из пакета благополучно рассыпался. Саша не вырывалась — затаилась. Только всхлипывала тихонечко и дрожала всем хрупким, будто хрустальным, тельцем.
— Где ты живешь? — спросил Никита.
Вообще-то он знал, где. И изредка провожал её до дома как преследователь из фильмов: двигался чуть поодаль, а иногда — смешно сказать — снимал на фотоаппарат. Миллион раз собирался пригласить в кино или предложить донести портфель, но не решался. А вдруг обсмеет?
Оказалось, необязательно даже говорить. Взял на руки — и она не рыпается.
— За кинотеатром.
Саша не весила ни грамма. Дышала ему в шею и заливала горячими слезами плечо. Пахла конфетами и сладкой ватой. Из глупого пучка выбились волнистые темные пряди. Распустить бы ей волосы, зарыться бы в них носом.
— Спасибо, — пробормотала Саша, когда он бережно опустил её у подъезда.
— А давай встречаться? — вдруг предложил Никита.
Вместо ответа она заморгала так часто, словно собиралась взлететь.
