«Расскажи мне больше», просит он.
И она учит его тому, чему обучилась она, когда ее родители отвели ее послушать великого Ребе Хиллеля о том, что наша обязанность — возлюбить друг друга, и это — самая высшая из всех заповедей Бога. И что обязанность милосердия распространяется даже и на наше тело, и мы должны заботиться о нем, потому что наши души гостят в нем.
Он желает матери, этот юноша — так читает она в его поведении, и садится он в пыль у ее ног, слушая ее слова, пока не наступает время ужина, и прибегают шумные и голодные дети. Он желает, чтобы мать заметила, что он — здесь и готов к учению.
Позже Иов и Михал засыпают, и она идет к очагу, прикрыв огонь золой и углями, чтобы он горел медленнее ночью. Гидон, все еще в доме, стоит, прислонившись своим длинным, тонким телом к стене, и строгает деревянную палку острым концом своего ножа.
Она спрашивает: «Кто — твои люди?»
Он отвечает: «Моя семья — те, кто верят в то, что верю я».
Она слышала о таких группах людей. Ессеи — они живут вместе и следуют одним обычаям, хотя и не родственники — и еще группы поменьше числом, которые следуют одним принципам и собираются вокруг своего учителя.
«И где же они?» спрашивает она, ожидая, что он назовет какую-то группу людей, живущих в пещерах или в пустыне, или в лесистых холмах у Иерусалема.
«Мы разбросаны», говорит он. «Сейчас мы, последователи твоего сына Иехошуа, странствуем. Учим. Мы несем слова его».
Она смотрит на него. Он, наклонившись вперед, смотрит на нее. Он придвигается к ней. Не для прикосновения, а лишь затем, чтобы приблизиться.
«Стань одной из нас», говорит он ей мягко. «Мать Мириам, выслушай учение благословенного сына твоего и расскажи нам, что ты знаешь о нем. Должны быть целые истории» — голос его тих, чтобы не разбудить детей, но слова произносятся быстро, с серьезной торопливостью — «ты могла бы рассказать, священные истории его рождения, его детства. Никто не посылал меня с такими просьбами, но был мне сон. Когда пришла зима. Во сне моем, облака разошлись, и голос с небес сказал, чтобы я нашел тебя. Он сказал, что я должен пойти и помочь тебе и работать для тебя, чтобы выучить все истории, которые ты мне расскажешь».
Она устала. Больше нет гнева, и в ней почти не осталось страха. Он — хороший работник и добрый малый, но она устала.
«Нет никаких историй», произносит она.
Он тянется рукой к ней.
«Нет никаких историй. Он был младенцем, потом он стал ребенком, а потом он стал мужчиной, а потом его убили. Вот и вся история».
