«Если ты хочешь работать, то ты точно послан Богом. Если будешь работать, то я буду кормить тебя до весны, когда ты должен будешь вернуться к своим».
В нем столько счастья, когда она произносит эти слова, и ей становится понятно, что она для него сделала.
Она часто вспоминает одно. Ничего особенного. Когда ее первый сын был еще младенцем, и она была молодой женой, а ее муж был таким молодым и сильным, что мог приносить большие камни на постройку овчарни. В той части их жизни, как вспоминает она, они проводили вечера, разглядывая их спящего сына. Каждый первенец кажется чудом. Старые женщины рассмеются и скажут: после шестого она забудет, как зовут новорожденного.
Но он же был их первенцом. Иосеф, ее муж, сделал люльку из сплетенных ветвей. Иехошуа было удобно на меховой постельке с одеяльцем из овечьей шерсти.
Она вспоминает, что там был скорпион. Все произошло между тем, как она посмотрела на него, отвернулась и опять посмотрела. Младенец спал, она взглянула в сторону, и тут появился желтый скорпион в его колыбельке. Напротив его сердечка. Желтые скорпионы — самые опасные. В ее детстве одного мужчину из ее поселка ужалил такой же желтый скорпион, с таким же ядовитым хвостом. Он умер от этого, трясясь, покрываясь потом и зовя свою мать. Он был сильным мужчиной сорока лет.
Она посмотрела на скорпиона, сидящего на груди ее спящего дитя, и ни о чем не успела она подумать. Каждая мать знает, как это бывает. Не было никакого взвешивания одной мысли против другой. Она протянула руку к люльке, схватила скорпиона, бросила на землю и раздавила подошвой обуви, забрызгав пол желтой мерзостью.
Она сделала все стремительно, но скорпионы стремительны тоже. Он оцарапал жалом кожу ее руки, оставив еле заметную красную царапину на ее теле. По прошествии дня ее рука становилась все горячее и тяжелее, и заболели конечности. Сердце ее застучало, колени ее заплетались. Она подумала: я умру, как тот человек в поселке, но лучше так, чем умрет мое дитя. Когда Иосеф вернулся вечером с поля домой, ожидая ужина, он нашел ее лежащей на соломенном матрасе с горячей сухой кожей и остекленевшими глазами у с плачущим младенцем в ее руках.
Три дня она была такой. Иосеф приносил ей колодезной воды, и она немного пила ее, и потом ее рвало, а младенец плакал непереставая, пока Иосеф кормил его козьим молоком. Но в конце третьего дня лихорадка прошла. Иосеф должен был принести ей горошок для мочи, потому что она не могла выйти из дома. Ее правая рука и правая нога — на эту сторону пришелся укус скорпиона — онемели, словно стали упавшими ветками.
