Класс молчал.
— А можно ее навестить? — будто со стороны услышал я свой голос.
— Э… Я даже не знаю, будет ли в этом какой-то смысл… А впрочем… Почему бы и нет. Тимофей, подойди ко мне в учительскую. Я дам тебе номер телефона родителей Нади.
На перемене я долго топтался возле двери в учительскую. Может, ну его? Мало ли, вырвалось… Все и забыли уже. Но чувство вины опять больно кольнуло изнутри. Наконец, я решился, постучал и вошел в кабинет.
…
Сидя на потрепанном диване в гостиной Никитского, я крутил в руке клочок бумаги. Шесть цифр на обрывке листка в клеточку не давали покоя. Звонить не хотелось, но ведь завтра в школе обязательно спросят. В конце концов, просто поинтересуюсь, как Надя себя чувствует, и положу трубку. Больше не откладывая, я встал и направился к вахте.
— Баб Кать, я позвоню?
— Кому это ты названивать собираешься? — недовольно осведомилась старая вахтерша.
— Одноклассница заболела.
— Знаем мы ваших одноклассниц… Звони, только недолго.
Набрать номер получилось лишь с третьей попытки. В трубке послышались долгие гудки. Сердце бешено колотилось.
— Да, слушаю.
Я молчал, позабыв все слова.
— Алло?! — в женском голосе слышалось раздражение.
— Э…это Тимофей. Я из школы… я друг Нади.
— Что за друг?
— Мы учимся в одном классе.
— Друг из класса? — недоверчиво спросил голос. — Ну и что же тебе, друг из класса?
— Я хотел спросить, как там Надя?
— Надя в больнице.
Я чувствовал, нужно спросить еще хоть о чем-нибудь.
— Я бы хотел ее навестить, если можно… — Нет, нет, нет! Откажи, пожалуйста…
— Можно, — ответила женщина после короткой паузы, — но боюсь, развлечь ее своим визитом ты не сможешь.
— Да, я знаю. И все же, я бы хотел приехать. — Боже, что я несу?
— Тимофей, так, кажется, тебя зовут? Я вспоминаю теперь, Надя как-то говорила о тебе. Она навещала тебя, когда ты болел. Так?
— Да. Я тоже тогда не мог ни с кем разговаривать.
— Что ж, приходи завтра в первой половине дня.
Женщина дала адрес и повесила трубку. Я уставился на телефон, не веря, что сам решился на это.
И зачем ввязался?..
…
Утром в столовой попросил у поварихи яблоко. Не хотел идти к Наде с пустыми руками. Наверное, это глупо — нести яблоки лежащему в коме, но ничего другого придумать не смог.
Добирался на трамвае. Субботним утром в вагонах непривычно пусто. Давка и сутолока рабочих дней позади, и заиндевелые вагоны медленно тянутся по рельсам, надолго задумываясь на перекрестках, словно и у них выходной, и можно просто прогуляться по заснеженному городу, захватив с собой пару попутчиков от скуки. Снег валит так густо, что за окнами ни зги не видно. Наде наверняка понравилась бы такая погода.
