И достав из кармана значок, высоко поднял над собой, показывая присутствующим.
— Видите эту изящную миниатюру конца двадцатого века? Это произведение работы Отдела по борьбе с наркотиками, а я капитан Барт. Всем оставаться на своих местах, это полицейская облава!
В ангар стремительно вбежали десятка два полицейских с автоматами. Барретта вскочил со стула, лицо его исказилось от ярости.
— Вонючки, мерзавцы! А ордер у вас есть? И какому только идиоту пришла в голову такая замечательная идея?
Двое полицейских заставили его сесть. Симон взглянул ему в лицо.
— Мне! И эту сцену я приготовил для тебя, Калоджеро Барретта! Ведь тут у нас ты самая главная «звезда»!
Буксир стоял на якоре у дальнего пустынного причала Бруклина. Назывался он «Простодушный». Его рубка и труба, окрашенные в черные и желтые полосы, закрывали вид на город на той стороне реки, но не могли заслонить небоскребы Уолл-стрит. Оранжевые отблески солнца играли на стеклах Твин-Тауэрс — «Башен-Близнецов».
Симон заложил руки в карманы и молча прохаживался по причалу. Дон Калоджеро примостился на одном из железных битенгов, к которым были привязаны швартовы «Простодушного», и говорил, высоко задрав голову:
— Насчет гибели Каттани мне ничего неизвестно. Это был один из тех чудаков, которые сами ищут смерти. Вы же знаете, сколько он нажил себе врагов, как долго стоял у всех на пути, вставляя всем палки в колеса.
Перед ним стояла Сильвия. Она была в темных очках, на шее тонкая ниточка жемчуга, губы едва тронуты помадой.
— Да, знаю. И вы были одним из той братии.
Она сдернула очки и быстро взглянула ему прямо в лицо.
— Я хочу знать, кто отдал приказ убить его! Хочу знать, было ли это решением Купола[4] или приказ исходил от кого-то еще выше. От какого-нибудь еще не раскрытого нами органа власти.
Дон Калоджеро повернулся к Симону с улыбкой, будто его позабавил вопрос.
— Да разве могу я ответить этой женщине, если даже не знаю, о чем она говорит? И что за слова она употребляет! Купол, тайный орган власти… Что все это значит? Говорите со мной, прошу вас, ясно и понятно, чтоб до меня доходило.
Симон перестал расхаживать и остановился против Барретты. Он схватил его за руку и с силой дернул вверх.
— Вот сейчас попробуем освежить тебе память!
Когда дона Калоджеро Барретту привели на палубу, «Простодушный» уже безмятежно плыл между Бруклином и Манхэттеном. Глава «семьи», по прозвищу Пупаро[5], окинул его равнодушным взглядом и не изменил позы — остался стоять, прислонившись левым боком к поручню носовой палубы, а правой рукой опираясь на трость, Рядом, не спуская с него глаз, стояли агенты Куадри и Треви.
