лишь затем, чтобы несколько дней походить с «бездельниками-монахами» на все церковные службы и посидеть с ними же в общей трапезной за «обильным столом». Тогда, быть может, заговорят они иначе, если только им и вправду дорога истина. Но увы, все суровые критики монашества из числа клириков и мирян хорошо нам известны. Прибыв на Святую Гору и заглянув в храм (да и то не всегда), они выдерживают там не больше часа, после чего, исполненные праведного негодования, поспешают в трапезную (скорее из любопытства), а потом в архондарик, чтобы хорошенько воспользоваться щедрым гостеприимством страннолюбивых хозяев
[182].
Но разве не видит наш народ «мыслящих людей» такими же и в миру? Ибо они если и наведываются в храм раз в неделю (а кое-кто раз в месяц или в год), то проведенные там полчаса кажутся большинству их бесконечностью.
Что бы ни происходило в наши дни с монашеством, и в особенности с монашеством святогорским, о котором у нас речь, оно остается родом избранным (ср.: 1 Пет. 2, 9), сословием запечатленных любовью Агнца[183] и питомцев Духа, о которых сказано: Кии суть, иже яко облацы летят? (Ис. 60, 8). Не равноангельны ли и нынешние монахи, как то предполагается самим образом и назначением их? Ибо и они не колеблясь приемлют иго Христово, возлагают на себя крест вольного мученичества, едят хлеб в трудах и болезнях; ибо и они повсечасно, словно злато в горниле, испытуются послушанием и воздержанием в надежде, что взяты будут на лоно Авраамово.
Но чтобы не быть голословными, спросим: где еще на земле встречается такое гостеприимство? Что в мире столь же доступно для посещения в любой день и час хотя бы как музей? И кто еще — не только в государственных, но и в церковных учреждениях — несет свое служение с таким бескорыстием, не требуя ни жалованья, ни пенсий, ни даров? И вот никому ничего не должные (ср.: Рим. 13, 8), но всеми злословимые монахи от стражи утренния до нощи (Пс. 129, 6), после многочасовой агрипнии и собственного келейного правила с неизменной готовностью спешат разместить гостей, не только не ожидая, но и решительно отказываясь от всякого вознаграждения, а напоследок еще и испрашивая прощения, если что невзначай упустили.
Кто из высокооплачиваемых сотрудников государственных музеев и библиотек выказывает подобную заботу о сбережении вверенных им сокровищ? Агиориты же, вынужденные покинуть Афон в дни Великого восстания 1821 года, уплыли оттуда почти нагими, но увезли в лодках важнейшие святыни и манускрипты, которые позже вернулись назад в полной сохранности, тогда как сами блаженные отцы стали жертвой на алтаре отечества, претерпев изгнание и иные невзгоды войны. Известен, правда, один-единственный случай, когда монах привлекался к суду за хищение рукописи. Тогда, в 1935 году, был приговорен к пятилетнему заключению старец Афанасий из скита Святой Анны. Обвинение оказалось ложным: истинный виновник, тяжело заболев, признался на смертном одре, что спрятал пропажу в скитской костнице. Оболганный же старец, который провел к тому времени три года в тюрьме, отказался от всякого иска к своим обвинителям и предоставил возмездие Богу.
