– Э-эй, вы чего беспредельничаете?! Мы всё сделали по вашим правилам! Верните моего друга, и немедленно!
Землица опять завибрировала. Прокурор на всякий случай шагнул назад. Из вновь появившейся щели вылетело тело Бутербродова. Врач приземлился на Халюкина, что избавило обоих от переломов. Снова всё стихло.
В аду всё просто: тут на убийство молятся, а убийцам поклоняются. Однако, подобная диалектика до сих пор пугает гомо сапиенс. Халюкин вылез из-под друга, нашарил разбитые очки. Близко поднёс их к носу, осмотрел и отбросил.
– Ты как, Бу?
– Да вроде, ничего… Кажется, только нога вывихнута. – Бутербродов перевалился с живота на бок, отер закопченный лоб. – Жарко там… внизу.
48. ЭПИЛОГИ
На ореховой двери висела табличка под стеклом: «Заместитель главного врача Бутербродов А. В.». За столом в кабинетике сидел собственно зам главврача и пил чаёк.
– Андрей Васильевич, необходима ваша виза на этих документах.
В кабинет, слегка стукнув, впорхнула прекрасная девушка в белом халате.
– К чему такой официоз, Юль? – удивился доктор. – Всё-таки мы муж и жена. Я понимаю, что на людях надо выдерживать тон, но без свидетелей…
Он недоуменно пожал плечами.
Девушка положила перед начальником толстенькую пачку бумаг и сказала сухо:
– На работе я не жена, а врач-психотерапевт. Фамильярные отношения расслабляют и мешают сосредоточиться.
Она повернулась к выходу.
– Юлия Фёдоровна, а не подскажете, как там поживает наш малыш? – окликнул босс.
Врач-психотерапевт взялась за ручку двери, обернулась и неожиданно улыбнулась, непроизвольно погладив живот.
– Малышу всего два месяца. Передаёт папе привет, – юница засмущалась и быстро вышла.
– Ну, Юлька! – в восхищении воскликнул Андрей Васильевич. – Какая она всё же… Ну-Юлька!
* * *
Табличка на памятнике извещала, что Барин Артём Михайлович прожил тридцать пять лет, два месяца и четыре дня. Интимным кружком над могилой стояли четыре человека: вдова Ириша, Халюкин с Алисой, Бутербродов. Сентябрьская пятница хмурила небо и дышала сыростью. Синяя легковая машинка очкарика парковалась в ста метрах, за кладбищенской оградой.
– Пусть те земля будет пухом, – сказал очкарик, полил могилку водкой и плеснул в стаканчики. Четверка выпила. Закусывать было нечем, да и незачем. Закурили.
– Ровно год, – задумчиво процедил прокурор.
Никто не поддержал реплику, поддакивать очевидности на кладбище банально и пошло.
Заморосил дождик.
– Поедем ко мне, – попросила Ириша. – Сядем, помянем хорошо… Кстати, Андрей, а почему жена не пришла?
