Генри Дэвид Торо однажды написал: «Я ушёл жить в лес, потому что хотел пожить неспеша, обдуманно, встречаясь лишь с неотъемлемыми фактами жизни, и увидеть, смогу ли я научиться тому, чему жизнь хочет меня научить, и когда придётся умирать, не обнаружить, что я и не жил вовсе».
Вот, что требуется – готовность жить обдуманно, встречать лицом к лицу неотъемлемые факты жизни. После такого исследования Уолт не сможет ясно увидеть только путём прямого отрицания, надев свои шоры, как ведут себя люди всегда, когда сталкиваются с новыми и нарушающими их устои идеями о реальности; люди, на которых теперь мы оглядываемся и качаем головой в изумлении, как они вообще могли в такое верить.
Выбор не жить в отрицании в теории может показаться лёгким, но только тщеславие заставляет нас думать, что мы развились дальше своих предков, сжигавших ведьм на кострах. Мы всё ещё верующие, даже сегодня. Но если мы сможем осознать, что именно из наших верований выстроены стены нашей тюрьмы, мы сможем также осознать, что освободить нас может только честность.
Глава 2. Наш аппарат восприятия
– Теперь позволь тебя спросить, – говорю я Уолту, который пришёл ко мне для следующего разговора. – Почему небо синее?
Он смотрит на меня, подозревая, что вопрос с подвохом, что так и есть.
– Так, посмотрим, – говорит он. – Небо отражает свет только определённой длины волны, – начинает он, загибая пальцы, – который затем достигает наших глаз, – продолжает он, – и потом посредством некоего замысловатого процесса в мозге, каким-то образом мы видим голубой цвет, – говорит он в заключении. – Что-то вроде того, наверное.
– Но почему это событие производит специфическое ощущение голубизны? Почему не красноты, или другого ощущения – звука, например?
Он этого не ожидал. Он улыбается и задумывается на несколько секунд.
– Хороший вопрос, – говорит он.
– Есть идеи?
– Скажи ты.
– Должно быть потому, что природа нашего аппарата восприятия делает его таким, – говорю я.
Это заставляет его задуматься. Меня впечатляет серьёзность, с которой он относится к этому, вдумчиво, не форсируя.
– Что бы ни было на выходе любой системы, – продолжаю я, – оно неизбежно имеет форму и структуру, определяемые природой этой системы.
Это прозвучало намного более неуклюже, чем я ожидал. Но сейчас это важный пункт. Независимо от события в объективном мире, которое вызывает появление ощущения в нас, как это ощущение выглядит должно в конечном счёте определяться природой нашего аппарата восприятия.
