А в кресле, которое обычно занимал Кадан, старавшийся сохранять дистанцию ото всех, сидел молодой человек с волосами черными, как вороное перо. Мягкие завитки их, не знавшие прикосновения щипцов, ниспадали на плечи свободной волной, а в глазах отражались языки пламени. Спина мужчины была прямой, а поза — напряженной. Он что-то говорил Раулю.
Когда же Кадан показался в дверях, желая пожелать всем доброго вечера, все взгляды — и незнакомца в том числе — устремились на него.
Щеки Кадана, сейчас лишенные пудры и белил, вспыхнули, и он почувствовал, как по телу пробегает дрожь.
— Доброго… вечера. Простите, я всего на мгновенье, сообщить Раулю о своем возвращении. Я с дороги немного устал и, пожалуй, проведу вечер у себя, — скомкано выпалил он, чувствуя, что краснеет еще сильней, и стремительно ретировался в другое крыло.
Рауль проследил за ним взглядом.
— Я надеюсь, Луи, — сказал он холодно и спокойно, — впредь твое постное лицо не будет распугивать моих особых гостей. Потому что иначе я наплюю на все пожелания отца и отправлю тебя ночевать в трактир.
Глаза Луи вспыхнули, он скрипнул зубами.
— Мне, напротив, показалось, — сказал он столь же сухо, — что он не выдержал запаха твоих духов. Мне и самому от них нехорошо.
— Пойду проведаю его, — сказал Рауль. Поднялся и направился к двери.
Луи с трудом справился с порывом последовать за ним. Но лишь махнул слуге, требуя по новой наполнить бокал вином.
ГЛАВА 9. Любовь и ненависть
— Кадан.
Рауль настиг юношу, когда тот уже собирался закрыть дверь в спальню, и ловко протиснулся в остававшийся задел.
— Как ты съездил?
— Ты ведь не это хочешь спросить? — Кадан дернул шейный платок так, что тот затрещал — ему было трудно дышать, горло сжимала злость. Он дернул платок еще и еще, но пальцы не слушались, и в конце концов Рауль отодвинул его руки в сторону со словами:
— Давай помогу.
Пальцы его были мягкими и проходились по коже огнем там, где касались шеи. Кадану показалось, что он делает это нарочно, и ему вдруг захотелось плакать от отчаяния, подобного которому он не испытывал никогда прежде.
— Так что только что произошло? — спокойно продолжил Рауль.
— Ткань не выдержала, — ответил Кадан, прикрывая глаза и отдаваясь на волю его рук. — Слишком тонкая для меня.
— Ты сам выбрал ее, разве не так?
Кадан опустил голову ему на плечо.
— Я не знаю, Рауль. Не помню.
— Я помню. Ее привез поставщик из Галери-дю-Пале*. Ты заплатил ему двадцать ливров сверху, чтобы он позволил тебе выкупить все. Тебе понравилось, как мягко скользит по коже этот шелк. И его тонкий узор, который можно разглядеть лишь с расстояния в пару шагов.
