повернуться, а вы требует тракторный завод.
Иван нервно усмехался. Ему было обидно за свое меловское раздолье, но он уже
становился сибиряком, он уже гордился невероятными просторами, по которым если
пустишь трактор, то он, не запнувшись нигде, поведет прямую борозду от Омска до
Новосибирска. Эйхе опять обернулся и с ревнивым лукавством спрос Ивана:
‐ Ты что завозился? Землякам сочувствуешь? ‐ У него был тугой латышский выговор. ‐
Слушайте‐ка, опровергают пятилетний план! А? ‐ И засмеялся, отчего на худой щеке от
носа до подбородка возникла резкая складка. ‐ Но не по‐рыковски, а наоборот. От
паникерской теории трудностей ничего не оставили.
За это и был Иван влюблен в свою партию и предан ей без предела. Пока идет
теория, пока пишутся статьи в газетах,‐ много выявляется всяких оттенков, и сам в
одиночку передумаешь всякое. Но когда собирается партия,‐ на собрание ли ячейки, на
всесоюзный ли съезд,‐ она всегда выбирает самый крутой, самый быстрый, самый
революционный путь. И уже ничтожными кажутся оттенки собственного мнения, и
видишь в них дань личной индивидуальной слабости. Только тогда вполне чувствует свою
силу человек, когда она сливается с силой коллектива, когда ты ощущаешь за своей
спиной дыхание партии. Этого не могут понять только разрозненные индивидуумы, никогда не чувствовавшие себя сильными!
Во время перерыва делегаты устремились из Дворца. Их узкая длинная толпа
растянулась до Соборной площади. Они шли, вершители судеб страны, смеясь и
перекликаясь, размахивая руками, и яркое весеннее солнце сияло на их возбужденных
лицах. Они шли мимо белых соборов с поблекшими золотыми куполами, мимо царь‐
пушки и не останавливались, потому что надо было успеть пообедать и передохнуть до
вечернего заседания.
Над сизым куполом здания ЦИК медленно плавал в голубом воздухе
государственный флаг СССР.
Делегаты проходили мимо внутреннего и внешнего караулов у Спасских ворот‐ и на
Красной площади исчезали в толпе, сливаясь с ней. И только отвлеченным умом можно
было постичь, что толпа становилась сильнее от невидимой энергии, внесенной в нее. _
Иван и Георгий Остапович пошли в свою гостиницу «Балчуг». Иван шел, распахнув черное
грубошерстное пальто с хлястиком, весело оглядывал встречных, готовый с любым
заговорить, и улыбался девушкам. Его обуяло весеннее буйство, и он с удовольствием
толкался вместе со всеми на тесной и шумной Москворецкой улице. Недалеко от моста
стоял здоровый детина в синей «капитанке» с длинным лаковым козырьком. Он стоял
