‐ Это называется ванная,‐ пояснила Лида.
‐ По‐городскому значит ‐ банная, ‐ удовлетворенно сказала Елена Ивановна. ‐ Наново
все заучивать надо, а то скажут: вот, мол, тюху‐матюху из деревни привезли.
Она подержала ладонь у холодной колонки и заплакала, утираясь кончиками
платка, торчащими под подбородком:
‐ Не дожил отец наш, царствие ему небесное. Хоть бы вздохнул тут, хоть бы на сына
порадовался. Хоть бы мне напоследок слово прощальное сказал. Помер в чужом месте и
лежит одинешенек. И на могилу‐то к нему не дойдешь...
Иван давно с тоскою ждал этой минуты и все думал: как тогда повести себя? Может, вместе с матерью дать волю своей горести? Вот уже сколько дней горе вдруг подымалось
из глубины и палило душу, и заставляло уходить от всех ‐ чтобы в одиночестве стереть со
злостью слезу.
Иван бережно сжал истощенные плечи матери:
‐ Теперь что уж убиваться. Дальше жить надо.
‐ Без отца уж надобно налаживать житье, ‐ покорно отозвалась Елена Ивановна и, ссутулившись, первая вышла в коридор; оттуда донеслось ее бормотание: ‐ Тепереча ты у
нас, Ванюшка, набольшим остался.
Горько было Ивану, и все же он в душе усмехнулся... Батька! Слышишь, как наша
мать передает мне твою долю? Мы‐то знаем с тобой, что такое быть «набольшим» у
нашей матери. Уж покомандует она в доме всласть, только поворачивайся,
«набольший»!
Из дальней дали будто овеяло Ивана дрожжевым запахом ржаных блинов, политых
коровьим маслом. Вспомнились горячие булки из пшеничной крупчатки ‐ как мать метала
их из печи на расстеленное полотенце. Разломишь ‐ и пар отдает спиртным духом.
Этот сытный домовитый запах всегда связывался с матерью. Она ходила в нем, как в
облаке, разрумянившаяся, в чистом платке, и покрикивала, и пошучивала, но радовалась
тому, что все рады.
Иван не был домоседом: мальчишкой сутками шастал с приятелями, неделями
пропадал в степи, когда пастухом батрачил; от зари до зари колобродил с девчатами; подавался на два года в Питер; разъезжал по уезду, ставши секретарем укома. Но он
любил так: нашататься, наездиться, наработаться в усталь ‐ и всегда знать, что хлопотливо
и любовно ждет тебя родная хата.
Нет, не приходилось отцу обижаться на хозяйку, а сыну и подавно. Командовала мать
в Меловской хате, пусть теперь командует в общежитии Дома Советов Воронежского
губисполкома.
Елена Ивановна и впрямь собралась командовать. На общей кухне отвела она себе
лучшее место, которое так же пустовало, как и все прочие места: сюда редко заглядывали
