Считая, что все возможно, Нуреев усовершенствовал свое искусство так, как не удавалось ни одному другому танцовщику ни до, ни после него. За несколько месяцев после бегства он создал совершенно новую балетную публику. Он не только вновь вывел мужчину-танцовщика на первое место, но и придал сексуальность тому виду искусства, которое долго ассоциировалось с изнеженными женщинами и столь же бесплотными мужчинами. Он воскресил угасающую карьеру Марго Фонтейн, и они вместе составили самый харизматический балетный дуэт. Исколесив земной шар, он был самым путешествующим в истории танцовщиком, миссионером танца.
Вне сцены он тщательно режиссировал свою роль элитарного представителя зарождающейся культуры избранных. Обладая надменным величием крупной звезды, он не был лишен и земной хитрости своих татарских предков. Очутившись на Западе с тридцатью франками в кармане, он быстро сколотил капитал, который к моменту его смерти оценивался приблизительно в двадцать пять — тридцать миллионов долларов. Он установил для себя марафонский график, решив испробовать все, что есть в жизни. Он закутывался в шали «Миссони»>7, носил сапоги высотой до бедра и кожаные штаны. Скупясь делиться с другими деньгами, он был самым щедрым артистом, отдавая всего себя зрителям. Своими уроками, репетиторством и постановками он вдохновил целые поколения танцовщиков и любителей танца.
На это Нуреев затрачивал колоссальную энергию, планируя выступления даже на последних стадиях СПИДа. Он никогда не думал об отдыхе и не планировал отдыхать.
В первый вечер 12 января 1995 года на аукционе царило приподнятое настроение. Из всех выставленных на продажу вещей семнадцать лотов составляли изношенные, грязные и изорванные балетные туфли, которые и вызывали максимальный ажиотаж. Нуреев не выносил расставания с любимыми туфлями, и эти заскорузлые ошметки кожи, сотни раз проклеенные, зашитые и снова склеенные, еще сохраняли запах сцены и пролитого трудового пота. Эти туфли связывали зрителя с исполнителем сильнее любой другой памятной вещи; их магическая сила многих впервые привела на аукцион, точно так же, как некогда танец Нуреева впервые привлек к балету множество новообращенных. Сам он при этом стал первой поп-звездой балета, мировой знаменитостью, столь же известной высокими заработками, как и летучими прыжками на сценах всего мира.
Предварительная оценка туфель оказалась на удивление низкой — за самые поношенные всего 40–60 долларов, а за несколько раз надетые — 150–200, что еще удивительней. («В очень хорошем состоянии, лишь слегка запачканные».) На выставке перед распродажей работники «Кристи» приклеили подошвы туфель к витринам двусторонней липкой лентой, погубив патину выступлений. Первыми были выставлены на продажу четыре белые туфли, оцененные в 150–200 долларов. Когда аукционер Кристофер Бердж начал торги с 1000 долларов, публика громко охнула. К концу вечера одна пара бледно-розовых туфель, изношенных, запачканных и оцененных в 40–60 долларов, установила рекорд — 9200, сопровождаемый воплями, рыданиями и аплодисментами изумленной толпы. Работники «Кристи» недооценили стоимость вещей, не приняв во внимание прославившую их жизнь.
