.
Не подлежит никакому сомнению тот факт, что за познанием законов стоят эти самые законы, т. е. что любой сознательный план не падает с неба, а определенным образом детерминируется: познанная необходимость, как сказано, есть все же необходимость. Но отрывать эту «необходимость» от того, что она «познана», значит — для планового хозяйства — сдирать с общественного закона его историческую кожу,— вещь, марксистскому мышлению абсолютно чуждая и для него чужая.
Теперь, в заключение, необходимо сделать одно крайне существенное замечание. Смена общественными законами их исторической кожи есть, конечно, процесс гораздо более длительный, чем смена грязного белья. Вся необыкновенная сложность анализа переходного периода и заключается в пестроте костюмов, в особенности, если перед нами страна сочетающая в своем совокупном экономическом организме величайшее разнообразие хозяйственных форм. Завоевание власти пролетариатом и «экспроприация экспроприаторов» есть предпосылка для того, чтобы начался процесс линяния общественных законов. Этот процесс имеет своей базой рост государственного хозяйства и его влияния. Этот рост проходит в многосложных и часто в высшей степени противоречивых формах: само плановое начало в значительной мере покоится на предвидении равнодействующей стихийных факторов. Поэтому в каждый данный момент необходимо опасаться и недооценки, и переоценки планового начала, а равно помнить об исторической относительности самого противопоставления. В связи с этим стоит, разумеется, и теоретическая оценка степени линяния общественных законов. Анализ всех этих сложнейших переплетов и выведение основных закономерностей развития составляют теорию переходного периода.
Другое замечание.
Из нашего анализа вытекает, что нелепо отвлекаться от экономической политики пролетарской государственной власти, ибо это означало бы отвлекаться от планового начала. Но вполне допустимо на известной стадии анализа отвлекаться от специфически-политических влияний чисто политических конъюнктурных колебаний. Это вопрос совсем особого порядка и, как легко видит любой мыслящий читатель, смешивать этот вопрос с общим вопросом о нашей экономической политике в ее основных линиях было бы, мягко выражаясь, странным и легкомысленным.
Мы видели, что методологическое введение т. Преображенского страдает крупнейшим противоречием. Позднее мы увидим, как это противоречие сказывается на дальнейших построениях т. Преображенского. А пока переедем к другой, еще более решающей и — на наш взгляд — основной и центральной его ошибке.
