Когда мы взяли Люблин, многие наши пошли грабить польские дома. Кто-то часы искал, кто-то вообще хватал всё, что под руку попадётся. (Больно сейчас об этом вспоминать, но первое, что наши стали делать в Люблине, — это мародёрствовать. Сам я во время войны даже пуговицы себе не взял! Ни с убитого, ни с раненого, ни с пленного… Ни в один дом не зашёл ни в Польше, ни в Германии. Вообще ничего не брал и войну закончил с танковыми часами.)
А механик мой где-то вина нашёл! Притащил в самоходку, вынул снаряды из кассеты (в одно гнездо две бутылки влезли), а снаряды положил на брезент. Тут приходит начальник штаба проверять нас. Спрашивает: «Это что такое?». Заряжающий: «Снаряды». — «Так откуда они?». — «Лишние нам привезли». — «Лишние надо отдать». А я-то знаю, что нет у нас лишних снарядов. Открываю кассету при начальнике штаба — а там бутылки…
Обычно в таких случаях командир очень просто воспитывал подчинённых — бил. И, действительно, оказалось, что самое действенное средство воспитания на войне — это дубина. В 1941 году стали расстреливать — не помогло. А вот когда палкой отлупят — тогда доходит. Я сам видел пару случаев, когда не просто офицер лупит солдата, а генерал — офицера.
Мы сосредоточились ещё перед началом боевых действий. Вдруг утром видим: над нами летает самолётик У-2, потом садится на поляне. Из него выходит командир корпуса генерал-лейтенант Попов, подходит к палатке нашего командира полка, подполковника, и начинает его палкой лупить! Тот в кальсонах с завязками от генерала вокруг палатки бегает! Мы думаем: «Значит, кто-то не окопался или не замаскировался. Действительно, а вдруг «рама» прилетит? Всё же разбомбят!». Второй случай был уже с моим комбатом. Он капитан, ему тогда сорок три года было. Длинный, нескладный… Все пошли в атаку, а он — подождём, надо разобраться! Вдруг на «виллисе» подъезжает командующий 2-й танковой армией генерал-лейтенант Богданов. И он стал капитана палкой лупить! Я механику-водителю: «Заводи быстрее, вперёд! Пусть капитан нас догоняет». Богданов комбату «обстановку уточнил», тот сел на самоходку прямо под пушкой и поехал. На одной из канав машину так мотануло, что ему пушкой голову проломило! Потом его в начпроды перевели. А механиком-водителем у меня тогда ещё пьяница Ваня был. Я сам вообще не пил, заряжающий и наводчик — тоже. Механик выпьет фронтовые четыреста грамм за всех нас и идёт к начпроду — налей ещё! А если тот не нальёт, начинает грозиться: «Всем расскажу, как тебя палкой командующий лупил и как ты инвалидом стал!».
