не в состоянии построить на развалинах старого мира такой новый мир, который был бы способен прогрессировать, развиваться в направлении коммунистического идеала; потому при построении этого нового мира он не может и не должен играть никакой выдающейся, первенствующей роли
[V]. Эта роль и это значение принадлежат исключительно революционному меньшинству.
Но если народ не имеет существенного значения как положительная революционная сила (т.е. с точки зрения его положительных идеалов), то, может быть, он имеет значение как сила отрицательная, революционно-разрушительная?
Действительно, народ наш — исконный враг помещиков и властей. И те и другие грабят его, эксплуатируют, выжимают из него лучшие соки… и тех и других он глубоко ненавидит… Дайте возможность этой ненависти свободно проявиться наружу — и он одним могучим порывом уничтожит теперешних защитников и охранителей данного status quo[VI], он возвратит себе отнятую у него землю, он разрушит все, что до сих пор давило и гнело его мир, его общину, он жестоко отомстит своим врагам. Но дальше он не пойдет.
Разрушив учреждения, чуждые, враждебные привычным ему формам общежития, уничтожив всех своих непосредственных врагов, захватив в свои руки их достояние, он, более свободный, более довольный, более обеспеченный, возвратится в свою «святую святых» — в свой «мир», в свою общину, к своей семье. Его внутренний мир, обветшалые, традиционные формы его жизни останутся нетронутыми, он любит их, он дорожит ими, и он не прикоснется к ним ни единым пальцем.
Таким образом, даже в деле разрушения революционная сила нашего народа может иметь лишь относительное значение. Опираясь на нее, пользуясь ею, революционное меньшинство уничтожит непосредственных врагов революции и устранит первоначальные препятствия, мешающие практическому осуществлению социально-революционных идеалов. Но оно не может на этом и успокоиться. Оно должно внести свою разрушительно-революционную деятельность и в недра крестьянской жизни, — оно должно стремиться устранить из этой жизни ее обветшалые, враждебные коммунистическому прогрессу формы, заменяя их формами наиболее приспособленными к потребностям этого прогресса.
Но вот именно для того, чтобы иметь возможность продолжать свою разрушительно-революционную деятельность и в тех сферах, где она едва ли может рассчитывать на живую поддержку и содействие большинства народа, — для этого-то революционное меньшинство и должно обладать силой, властью и авторитетом. И чем больше будет эта сила, чем тверже и энергичнее будет эта власть, тем полнее и всестороннее осуществятся в жизни идеи социальной революции и тем легче будет избежать столкновения с консервативными элементами народа.
