— Как ты себя чувствуешь? — спросила она тихим и ласковым голосом, протягивая ему стакан воды.
Он попытался немного привстать.
— Хорошо. Да, хм, уже лучше.
Она поднесла стакан к его губам. Он сделал несколько больших глотков, затем со слабым стоном лег обратно.
— Холден… — произнесла она, взглянув на него.
— Все чертовски болит, — поморщившись, признался он. Однако, посмотрев ей в лицо, не удержался от улыбки. — Кроме моего сердца.
Увидев ее так близко, он замолчал, как зачарованный.
— Хотя и сердце у меня немного побаливает.
Его взгляд упал на ее губы, и он увидел, как они слегка дернулись вверх.
— Почему это?
— Потому что я все это пропустил. Я пропустил десять лет… ты… такая красивая.
— Смотри-ка, да ты — само обаяние, — тихо засмеялась она, поставив стакан на пол, и он знал, что если бы в комнате было светлее, он бы увидел, как у нее вспыхнули щеки.
— Мне неприятно это говорить, — продолжила Гризельда, по-прежнему улыбаясь ему. — Но ты выглядишь неважно.
— Да, ну… Не знал, что ты придешь. Не было времени навести красоту.
— Как часто ты этим занимаешься?
— Этим?
— Вот так дерешься.
Он услышал в ее голосе осуждение и отвернулся от нее, взглянув верх на потолок и раздраженно пожав плечами.
— Время от времени.
— Я думала, с тебя уже хватит побоев, — сказала она, поднимая с пола стакан.
— Я этим занимаюсь не для того, чтобы меня били. Я этим занимаюсь, чтобы победить, — пробормотал он.
Она вздохнула, возвращаясь с пустым стаканом на кухню, и Холден наблюдал за тем, как плавно покачиваются ее бедра, бесшумно касаются ковра ее маленькие ступни. В последний раз, когда он видел эти ноги, они были все изодраны в кровь, и их омывали воды Шенандоа.
— Хочешь что-нибудь поесть? — спросила она.
— Да у меня почти ничего нет.
— Ну, все самое основное у тебя есть, — сказала она. — Моя бабушка говорила…
— Сосиски, яблоки, молоко, хлопья. Завтрак, обед и ужин.
Она облокотилась на кухонный стол.
— Я все думала, помнишь ли ты это.
— Я помню, — тихо сказал он.
«Я все помню. Я десять лет жил воспоминаниями о тебе».
— Так что ты будешь?
Он поерзал на диване и невольно поморщился от боли, вспыхнувшей от раны в грудной клетке.
— Кажется, у меня там и суп был? В верхнем шкафчике?
— Да, — ответила Гризельда, даже не взглянув на шкаф. — Томатный или куриный с лапшой?
— Все равно какой. Ты не против его подогреть?
— Нет, — сказала она, снимая с сушилки кастрюлю. Поскольку Холден никогда ничего там не оставлял, и она была хорошо осведомлена о скудных запасах еды в его шкафах, он решил, что она себе тоже делала суп.
