Она посмотрела на Холдена. Он держал в руках мешок с семенами, уставившись на подъездную дорожку, где после такого поспешного отъезда хозяйского грузовика осталось облако пыли.
— Нам нужно срочно отсюда убираться, Гриз, — без запинки сказал он. — Нужно срочно убираться.
***
Во сне Холден притянул ее к себе. Когда он проснулся, то держал ее в объятьях, прижимаясь сердцем к ее спине, его губы почти касались теплой кожи ее шеи. Впервые за долгое время, он не проснулся посреди ночи в холодном поту, от гремящего в ушах, как эхо ружейного выстрела, слова «Бегггииии!». Он уснул, держа ее за руку, слушая сказку о принцессе Луне, которая завидовала миледи Звезде, была влюблена в короля Солнце… и проснулся, держа Гризельду в объятьях.
Он согнул колени, повторяя форму ее тела и обнимая сзади, эрекция неприятно давила в натянутую, грубую ткань его джинсов, но он не придал этому значения, потому что любой дискомфорт стоил удовольствия держать ее в объятиях. И хотя лицо уже не беспокоило его так, как вчера, его раны на теле все еще болели и постоянно ныли. Он старался лежать совершенно неподвижно. Если он пошевелится, она тоже может пошевелиться. И может уйти.
Не смотря на то, что он жил с Гри три долгих года, и много раз прижимал ее к себе, он никогда не мог позволить себе роскоши спать рядом с ней, просыпаться рядом с ней, поэтому теперь он упивался этим самым первым драгоценным — теплом, покоем, соприкосновением. И он злился, что все это ограничится всего одним месяцем.
— Доброе утро, — произнесла она низким хриплым голосом и, сделав глубокий вдох, коснулась грудью его руки.
— Ты все еще здесь.
— Я же обещала.
— Сколько сейчас времени? — спросил он, закрыв глаза и уткнувшись в тепло ее шеи.
— Я не знаю.
— Это хорошо? — прошептал он.
Она повернулась в его объятиях, положила голову на руку и убрала за плечо свои рыжевато-белокурые волосы. Сжав ее бедро, на котором все еще покоилась его рука, Холден притянул ее ближе к себе. Он снова ощутил в животе это неясное, глубокое, тяжелое чувство, что и вчера, когда она стояла у подножия лестницы, глядя на него снизу вверх — это чувство, что его жизнь закончится, он и дня не сможет вынести, не взглянув на нее. От этого его двадцатитрехлетнее сердце отчаянно забилось в сильном желании и томлении. У него перехватило дыхание.
— Это даже лучше, чем хорошо, — сказала она, и ее дыхание обожгло его губы.
Она смотрела на него своими ясными, голубыми глазами, и он по привычке отвел взгляд, потому что голубые глаза долгие годы терзали его сердце. Понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть к взгляду этих глаз. Вместо этого он уставился на ее губы, такие розовые и пухлые, и безумно хотел ее поцеловать, но здравый рассудок одержал верх. «Не дави на нее», — предостерегал он. Пока он не узнает, кто они друг для друга, он должен дать ей личное пространство и свободу, чтобы понять, чего она хочет.
