— Я воспользовалась твоим телефоном, — сказала она. — Надеюсь, ты не против.
— Всё мое — твое, Гри, — снова сказал он.
Она неуверенно улыбнулась, но быстро нахмурилась и снова посмотрела на телефон.
— Мой, э-э… Джона несколько раз звонил, пока он был выключен. И, похоже, оставил пару сообщений. Мне они не нужны. Просто удали их, ладно? Я бы сама их удалила, но не знаю пароль твоей голосовой почты.
— Конечно, — ответил он, забирая мобильный из ее вытянутой руки. Он был теплым после того, как она прижимала его к уху, и Холден сжал телефон пальцами. — Это была твоя начальница?
— Да. И она меня не уволила, — сказала Гри, засмеявшись от удивления. — Она сказала, что найдет замену на месяц и оставит меня на этой работе.
— Месяц, — ему было больно улыбаться, но Холден не мог сдержаться, потому что тридцать дней с ней казались ему настоящим чудом. И, тем не менее, он не хотел на нее давить. — Гризельда, ты останешься здесь на месяц?
— Я… Я не… Я имею в виду, я могу, но я не… — она посмотрела вниз, ее щеки порозовели.
— Останься, — просто сказал он. Слова слетели с его губ, как сотни раз до этого, в подвале Калеба Фостера. Он поймал ее взгляд, и она неуверенно моргнула.
«Останься, — подумал он, размышляя, как было бы здорово, сядь он рядом с ней, тогда он мог бы заправить выбившуюся прядь рыжевато-русых волос ей за ухо. — Останься навсегда. И больше никогда меня не бросай».
— Я останусь ненадолго, — сказала она, вставая и снимая с подлокотника дивана два сложенных полотенца. Разложив их на подушках, она начала разглаживать полотенца руками, таким образом, демонстрируя ему свой потрясающий зад, который на какое-то время отвлек его от происходящего.
— Что это за полотенца? — наконец, спросил он.
Она слегка повернулась, чтобы посмотреть на него.
— Готовлю себе постель.
— Нет, Гри, — сказал он, подавшись вперед и тихо застонав от боли, исходящей от трех ран на боку. — Я буду спать здесь. А ты спи на моей кровати.
От него не укрылась ирония этих слов, поскольку она была в его кровати много, много раз, но ни разу там не спала. Взглянув на него снизу вверх, Гризельда покачала головой, затем взяла тонкое покрывало, которым он недавно укрывался, и положила его поверх полотенец.
— Ты ранен, — ответила она. — И должен спать в своей кровати.
— Она большая, — тихо произнес он. Слова сорвались с губ, прежде чем он понял, что сказал. — П-поделишься со мной.
Она вскинула голову и закусила губу — твою мать — ее голубые глаза смотрели пристально и настороженно.
