Хорошо, если на судне попадается знающий рыбу и любящий свое дело кок. Тогда отдельные экземпляры украсят матросский стол. А нет — какая-то часть прилова отправится в утиль, а большая — за борт.
Но три-четыре процента от нашего улова — не так уж мало. Если мы выполним план, это будет около шестнадцати тонн. Целый вагон рыбы!..
Оставим, однако, арифметику: слишком грубо упрощает она зависимость явлений в нашем бесконечно разнообразном мире.
Несколько лет назад у берегов Африки была выловлена странная рыба с панцирной чешуей. Ихтиологи всполошились — эта рыба, известная только по отпечаткам в каменноугольных породах, считалась вымершей миллионы лет назад. Когда известия о драгоценном улове были опубликованы в газетах, рыбаки доставили на берег еще несколько экземпляров. Панцирная рыба попадалась им и раньше, но, подивившись чудищу, они выбрасывали ее за борт — ведь промыслового значения панцирная рыба не имеет.
История эта припомнилась мне, когда в трале пришла серая рыба с приплюснутой головой и длинными, как у сома, усами — пикша не пикша, треска не треска. Что это за рыба, не знали ни тралмастера, ни матросы. Не знал этого ни рыбмастер Калнынь, ни главный технолог Зариньш, окончивший в прошлом году институт рыбной промышленности, где читается специальный курс ихтиологии.
Нет, наша поимка не составила открытия в науке. Полистав иллюстрированный атлас рыб, мы с технологом без труда определили в ней морскую щуку. Но как же плохо еще даже опытные промысловики знают рыбу!
Скаты, морские коты и лисицы считаются у нас несъедобной поганью. Но из их нежного, нежирного мяса изготовляют деликатесные блюда, которые высоко ценятся и в Англии и во Франции.
Из зубаток по совету Калныня наша кокша приготовила рыбники. Пироги удались на славу. Но шкуру вместе с внутренностями выкинули на борт. Между тем в соседней с Латвией Эстонии из желтой с черными пятнами шкуры зубатки изготовляют элегантные дамские сумочки, пояса и даже туфли.
А морской окунь, за которым мы переплыли океан, что мы знаем о нем? Не случайно на канадской промысловой карте, полученной нами в Копенгагене, о нем не сказано ни слова: карта издана в 1954 году, а ньюфаундлендский окунь стал объектом массового промысла недавно. И ведут его главным образом наши рыбаки.
В Атласе промысловых рыб СССР говорится, что морской окунь растет восемь лет и во взрослом состоянии достигает тридцати — тридцати пяти сантиметров. В наши тралы такого окуня попадается меньше половины. Вылавливая молодняк мы на годы вперед сокращаем воспроизводство окуневого стада.
