— Невелика наука, — морщится капитан. — А вот работу организовать… Словом, смотрите там с тралмастером, как бы не пришлось мне снять с вас по десять процентов премии…
На палубе добытчики встречают Ивана напряженным молчанием. Он поворачивается к ним спиной, долго мочится у фальшборта, провожая глазами стаю летящих углом черных нырков.
— Вот еще кому есть воля!..
Опершись большими красными руками о планшир, Иван глядит на кружащих около судна глупышей, на бегущие друг за другом белогривые волны. Потом оборачивается и кричит:
— А ну, ребята, по местам! Вы-бор-ка-а!
Скорей! Скорей! Скорей! Адамов бежит с вытяжным концом навстречу ползущему тралу, перепрыгивая на бегу через катающиеся от бортика к бортику грунттропы. Из рулевой рубки похоже, что он скачет через веревочку. Но эта веревочка весит десятки килограммов, каждая ошибка может стоить перелома ног.
Бичурин замер у слипа, закинув гак за плечо, точно меч. Как только куток появляется на палубе, он цепляет его гаком. Проз и Серов несутся от траловой лебедки к грузовым. Доброхвалов с ломиком наперевес становится у гайтана. А Белощек уже выстукивает кухтыли.
Скорей! Скорей! Скорей! «Гладиаторы» Доброхвалова сокращают время выборки-выметки с сорока пяти до сорока минут. «Гномы» Ивана — до сорока двух.
Доброхвалов укладывается в тридцать семь минут. Иван — в тридцать девять. Кажется, быстрее работать уже нельзя. На палубе взят такой темп, что двенадцатичасовая рулевая вахта кажется теперь отдыхом.
Положив судно на обратный курс, мы с Дзиганом поглядываем на часы. Лебедчики переводят куток к правому бункеру. Доброхвалов с игличкой подбегает к тралу, — верно, увидел дыру, хочет залатать, пока сливают рыбу. Но тут с шестиметровой высоты, от самого нока грузовой стрелы, срывается пустая часть кутка — в спешке ее неверно застропили — и накрывает Игоря.
Оглушенный, придавленный, он секунду, другую, третью неподвижно лежит ничком под сетью. Затем быстро-быстро начинает перебирать ногами, как жук на булавке.
Едва его вытаскивают из-под сети, как он, вскочив на ноги, начинает орать на стоящего за лебедкой Серова. Но стропил-то в этот раз он сам.
Бичурин и Белощек под руки уводят Игоря с палубы. Он что-то кричит, отбивается, грозит кулаком Серову. Нос у него рассечен канатом подборы, все лицо в крови. Хорошо еще, что голова его пришлась как раз между кухтылями…
Не успели выметать трал, как Игорь снова выходит на палубу. На лбу — вымазанная зеленкой огромная шишка, на носу — нашлепка… Доктор освободил его от работы. Но как же, держи карман — будет он валяться на койке, когда пошел окунь.
